Вряд ли кто согласится с тем, что его идеология, т.е. взгляды, убеждения, представления, все эти идеи-ценности, существуют только тогда, когда рядом с ним находится… кто-то, кто может стать, пусть и немым, свидетелем его сомнений и исканий. Как будто наедине с самим собой все это может куда-то исчезнуть и перестать действовать. В действительности, идеология субъекта существует всегда и не определяется наличием свидетеля, правда и свидетель существует всегда, тот, кто наблюдает за принятием решения и точно знает, почем и как это решение было принято.

      Даже находясь в полном одиночестве, субъект все равно как бы оглядывается – нет ли кого-нибудь, кто видит его. Он ощущает – за ним кто-то следит и этот кто-то … его собственная идеология, которая наблюдает, оценивает, судит, становясь тем, что иногда называют совестью. Чаще этот свидетель не только не помогает, но и прямо мешает принять решение. И не то, чтобы этот свидетель вмешивается. Большинство само к нему обращается и он дает, нет, не совет, а … прогноз-оценку, как будет выглядеть принятое решение или сделанный выбор потом, после. И несмотря на всю прогнозность этой оценки, субъект вновь возвращается к казалось бы уже принятому решению, иногда отказываясь от него.

      Именно в этой функции свидетеля в полной мере проявляется особенность идеологии, которая на каком-то этапе своего развития превращается в систему четких, однозначных, готовых оценок, которые постоянно о себе напоминают субъекту. И он уже не может их игнорировать, куда-то спрятать или нейтрализовать на время. В результате каждое его решение, каждый поступок получает свою оценку, и субъект продолжает существовать даже не с решением, не с поступком и его последствиями, а с этой оценкой, постоянно вспоминая именно ее, стыдясь или гордясь сделанным.