Азамат, кажется, осознаёт, что в моих словах есть доля истины.

      – Мы привыкли обходиться своими силами, – говорит. – Но я рад, что вы решили помочь. У вас есть… какие-то прогнозы?

      – Да, – энергично киваю. – Причин для волнения нет. Он стабилен, скоро должен очнуться. Если кроме тех повреждений, что мне удалось обнаружить, никаких других нет, то он полностью выздоровеет.

      Азамат кивает с некоторым облегчением, хотя, по-моему, он мне не верит. Ну, если у них женщины в принципе не могут быть врачами, то неудивительно, что он мне не доверяет. Ладно, погоди, сам увидишь.

      Алтонгирел меня, похоже, вообще не слышит. Подхожу к нему, щёлкаю пальцами перед лицом. Конечно, я всё понимаю, у человека горе, но я ему ещё своё подпорченное здоровье не простила. Он слегка фокусирует взгляд.

      – Если он очнётся, позови меня. Я буду в кухне. И если вот эта штука у него на руке запищит, тоже позови. Причём очень быстро. Это понятно?

      Он открывает рот, потом передумывает и кивает. И снова отключается от внешнего мира. Поворачиваюсь к Азамату:

      – Думаешь, он меня услышал?

      – Да, – говорит Азамат уверено. – Он всё сделает. Пойдёмте.

      Обнаруживаю, что Тирбиш под шумок уже смылся. Не знаю уж, чем так ужасен кусочек пластыря на лбу, но зато, когда я наконец-то дохожу до кухни, там уже пахнет едой. Правильно, мальчик, мыслишь. Как говорится, если врач сыт, то и больному легче.

      – Где Гонд? – спрашиваю у Азамата. Он снова мрачнеет.

      – Пока что заперт у себя.

      – Мне надо будет его осмотреть.

      – Что? – капитан аж сощурился, как будто кислое что-то откусил.

      – У него рука сломана, – говорю.

      – Он сам виноват.

      – Эцаган тоже сам виноват, – говорю. – Ему теперь за это умереть?

      Азамат тяжело вздыхает.

      – Ваше внимание плохо сочетается с наказанием.

      – Наказывать будешь потом, когда я удостоверюсь, что он вне опасности.

      – Ладно, – кивает. – Вы правы.

      Тут Тирбиш подносит мне какие-то жареные пельмени, и я временно утрачиваю способность говорить. Азамат сидит напротив и смотрит, как я ем. И меня это даже не раздражает, не то что не смущает. Кстати, вот ведь интересно, мне кажется, что я называю его на «ты», а он меня – на «вы», хотя во всеобщем нету разницы. Это после того как я с ним в обнимку поспала. Интересно, что должно случиться, чтобы и он на неформальный тон перешёл?

      Видимо, забыв о моём присутствии, Азамат трёт лицо с той стороны, где ожоги. Ну да, я понимаю, что ты думаешь. Однако обещать тебе, что у Эцагана не будет никаких последствий на лице, я не могу, даже если уверена, что их не будет. Потому что если будут, то получится намного хуже, лучше уж сейчас понервничать.

      – Он всегда переживает, если я с Алтонгирелом ссорюсь, – говорит капитан. Прекра-а-асно, давай теперь ты ещё себя во всём обвинишь.

      К счастью, он не продолжает