Сизый голубь приземлился на плетеную изгородь у небольшого деревянного домика с соломенной крышей и деловито приступил к чистке перышек. Посреди ухоженного двора жевала сено гнедая лошадь, запряженная в телегу. Возле нее носились двое босоногих ребятишек в мешковатых туниках и суетился невысокий мужчина в потертой кожаной куртке. Всю ночь накрапывал дождь, и теперь, лишь только взошло теплое весеннее солнце, все приступили к своим насущным делам. Однако утренний моцион голубя был внезапно прерван стрелой, пролетевшей буквально в дюйме от его взъерошенной головы, отчего птица стремительно взметнулась к небу.

      – Мазила, мазила! – завизжала круглолицая девочка, пытаясь догнать голубя под задорный лай черного щенка.

      – Больше практики, Томас, – похлопал мальчугана по плечу мужчина с простоватым округлым лицом. – Тогда будет получаться гораздо лучше.

      – Погоди…

      Отважный юный охотник снова изо всех сил натянул льняную тетиву лука, смастеренного из ясеневого прута, но так же безуспешно выпустил и вторую стрелу. Томас был на два года старше своей трехлетней сестренки Ирэн, которая как две капли воды была похожа на него. Их отличала только разница в возрасте. А так у обоих детей были длинные каштановые волосы и зеленовато-карие глаза. Но если мальчик по натуре своей был спокойным и сдержанным, что сразу угадывалось по кроткому взору и слегка вздернутой верхней губе, то веселая девочка никогда не сидела на месте, так и норовя сотворить что-нибудь эдакое. Ее живые глазенки умудрялись без устали находить приключения и новых жертв для своих коварных проказ. Чаще всего это заканчивалось неприятностями, так и сыпавшимися на голову старшего брата, отчего задорно шевелился девочкин носик с едва заметной горбинкой.

      Их занятый хлопотами отец, опытный охотник и рыбак, аккуратно складывал в промокшую телегу свою добычу: внушительную связку сушеной рыбы, две связки лисьих и одну связку заячьих шкур, а также тушу молодого оленя. Он готовился к еженедельной поездке в Салеп, где намеревался выручить за свой товар не менее пятнадцати серебряных монет или удачно обменять его. При этом четверть добычи следовало отдать в виде дани на нужды Парфагона. Не считая холодного вулкана, королевство занимало всю южную часть прекрасной Селеции – одинокой земли, простиравшейся среди бескрайнего, всегда бушующего моря.

      – Мама ушла стирать и вернется к обеду, – усаживаясь в телеге, напомнил охотник. – Томас!

      – Да, пап?

      – Остаешься за главного.

      – Папулечка, обещаю: не буду обижать блатика! – опередила наставления хитрая Ирэн, осторожно держа в пухленьких ручках ласкового щенка, который, виляя хвостиком, вылизывал ее довольное личико.

      – Ну конечно! Я за себя не отвечаю на этот раз!

      – Она же совсем еще маленькая. – Охотник добродушно взглянул на сына и, потрепав его по лохматой голове, добавил: – Я на тебя надеюсь.

      – Хорошо, пап, – смущенно улыбаясь, смиренно ответил Томас. Его непоседливая сестренка тем временем оставила в покое собачку и теперь нагло пыталась отобрать его любимый лук, вцепившись при этом острыми зубками брату в плечо и громко рыча.

      Раздался легкий щелчок кнута, и скрипучая телега тронулась с места. Дети охотника, спотыкаясь и дурачась, радостными воплями проводили отца через все их небольшое селение. Целых полдня они были предоставлены самим себе – большего счастья юным сорванцам и не представить! Особенно это приводило в безудержный восторг Ирэн: теперь ее никто не остановит бесконечно докучать старшему брату. По своей доброте тот никогда не ставил сестренку на место.

      Когда дети бежали обратно к дому, то и дело останавливаясь, чтобы откопать что-нибудь в дорожной грязи или напакостить у чужих изгородей, на центральном перекрестке они встретили соседку. Ткачиха, одетая в бежевое платье с красным подолом, казалась чем-то расстроенной, она то и дело вытирала покрасневшие глаза и поправляла цветастый платок на голове.

      – Тетушка, почему вы плакаете? – взволнованно окликнула ее Ирэн. – Что случилося?

      – Вас кто-то обидел? – нахмурился Томас.

      Однако растроганная женщина громко рассмеялась, а затем принялась назойливо обнимать и целовать отпрысков охотника:

      – Не волнуйтесь, мои сладкие! – всхлипнула она. – У нас праздник!

      – Да что вы говолите! – выпучила глазенки девочка.

      – У нашего короля родилась