– Весь взвод мой погиб в результате неожиданного минометного обстрела, и я остался один. Меня подбросило теплой волной вверх, и я куда-то полетел. Двигался с разной скоростью на высоте примерно в 3–4 человеческих роста. Некое поле из огней и кристаллообразных структур поглощало меня. Из океана, в ту среду, куда я двигался, били подобия фонтанчиков. Я их действительно видел и разглядывал. Своего тела я не видел. Со мной оставались только зрение и разум. Возвращаться оттуда или сопротивляться этому мне совершенно не хотелось. По моему времени – по моему внутреннему времени, по объему полученных впечатлений, пережитых приключений, воспоминаний, что оттуда вынес, – прошло не меньше 5 часов, то есть там время идет совершенно по-другому. Моя клиническая смерть длилась всего 7 минут, что запротоколировано и датировано 15 ноября 1983 года. Очнувшись, я сразу заговорил на языке камчадалов. Я почувствовал свое предназначение учить и изучать языки и стал этим активно заниматься.

      – Что касается редких и мертвых языков, которые я знаю, – это были древние языки, умолкнувшие. Терпеть не могу называть их мертвыми языками. Я их называю умолкнувшие. Мертвых языков не существует. Какие они мертвые, если на них до сих пор пишутся такие потрясающие тексты!

      – Это то, что называется имитация речи, чем неплохо владеют люди с хорошим слухом, как правило. В речи Мельникова где-то пять языков. Все остальное принадлежит к группе какого-то языка. То есть понимается контекст, общая направленность, основные мысли, но это не есть глубокое знание языка…