В кружащей лодке. Юрий Ряшенцев
Читать онлайн книгу.
дача.
Вдрызг растоптанный быт.
Сам не ходит рыбачить,
Потому что – сидит.
Это нас не лишает
детских радостей. Ну,
и играть не мешает
ни в футбол, ни в войну.
Слали рыжие дочки,
с черных дней не в себе,
мячик к радиоточке
на высоком столбе.
Рупор, черный, невнятный,
хриплый, словно бульдог,
чтоб ты рухнул, проклятый,
чтоб ты сдох!
На столбе на высоком,
под которым – страна,
пермским комканым слогом
говорила она –
ВОЙНА!
Эвакуация
Больше таких поездов в моей жизни не было.
Да, велика ты, Россия, а больше некуда –
к маме на родину, в Чкалов. Железная акция.
Паника. Взрывы. Казанский. Эвакуация.
Что вы про мудрые планы Генштаба судачите?
С нами в теплушке тряслись молодые солдатики.
Слезы и страх и вопросы к залетному ворону:
Это куда ж нас везут-то в обратную сторону?
Зеленые их лица. Зеленый цвет петлиц.
Зеленые мальчишки, хранители границ.
И схлест дорожных веток. И, плечиком к войне, –
бомбежка, напоследок доставшаяся мне.
А им, уже забывшим, как жить, как воскресать,
достанется такое – вовек не рассказать.
Стучи, стучи по свету, больное колесо.
Границы больше нету. Есть фронт и тыл. И все.
«Дни до морозов считать не резон…»
Дни до морозов считать не резон.
Ранний сентябрь роскошен.
В небе станицы, глубоком, как сон,
бомбардировщиком – коршун.
Сводки все хуже. Рыдания баб
неистощимы и громки.
Голос старух и охрип, и ослаб –
похоронки.
Пьяный разбой поминальных столов.
Яростный вдовий припадок.
Вялое тягло колхозных волов,
смены казачьих лошадок.
Небо беспечно. В нем будет кружить
нынче и присно, и впредь
коршун, который все знает про жизнь
и ничего – про смерть.
Первая беседа
Голубое с палевыми облаками небо русских икон…
Это – там, на Урале или на Каме. Ухает геликон.
И хоронит допившегося соседа преданная родня.
И с распятым Богом идет беседа, первая у меня.
Бог считает, что мертвый сосед – в порядке, принят в небесный сад,
чуть похожий на Верочкин, у колодца, где антоновские висят.
Он предъявит свою хромоту как примету райскому вратарю…
Ну, а я считаю, что Бога нету. Но с кем же я говорю?
Там – цыпленка на суп. Тут – подсвинка на сало. Серый задрал коня.
Как теперь бы сказали, ты, смерть, достала, ты достала меня!
Я боюсь за родных и за все живое… Господи, чья мы сыть?..
А вокруг – только пение хоровое. С кем же мне говорить?
В нашей Третьей школе все знают точно: Бога