У негра, раздающего листовки

      Цветочной лавки на Цветном бульваре

      Узнала, что смешного в белом цвете.

      По мнению раздатчика листовок,

      Нет белого в природе. Не бывает.

      Нет куриц, нет яиц (в его стране

      Никто не ест ни то, и ни другое,

      Вот рай, должно быть, для домашней птицы).

      Зубов у крокодила тоже нету

      И если крокодил кого-то тяпнул,

      То не физически, а, так сказать, духовно.

      Намерением, а не пастью.

      Всё белое – пустоты. Их нельзя

      Использовать. Но можно наблюдать.

      Нет белых птиц, но сам полет бывает.

      Нет белого песка, но есть дорога.

      И, наконец, смешное. Здесь, у нас

      Мы – люди, думаем, живём себе, живём.

      Но нет. Нас – нет. Лишь наше шевеленье.

      Нет наших лиц, волос и даже тел.

      «А белые цветы?» – спросила я,

      Увидев на его рекламной робе,

      Что нынче вы букет из белых лилий

      Сумеете купить с хорошей скидкой

      В цветочной лавке на Цветном бульваре.

      «Тем более смешно», – ответил он.

      Весь город пуст. Здесь продают ничто.

      И только он и несколько знакомых

      Здесь будто бы играют в чью-то жизнь:

      Рисуют документы, по которым

      Приходят слушать ветер в институт,

      А вечерами бродят по бульвару

      И получают деньги за прогулки.

      Откуда-то, из белой пустоты.

      «А как же с вами мы разговорились?

      Ведь я ничто?» – спросила я его,

      Возможно, слишком лёгким, женским тоном

      Он посмотрел куда-то вдаль, туда,

      Где вздрогнул светофор, и вот, толпа

      Метнулась на зелёный к эстакаде.

      «Должно быть, снова ветер», – он ответил.

      «Так хочется порой поговорить».

      «А наш язык?» – не отставала я. —

      «Ведь с вами мы общаемся по-русски!»

      «Не так давно узнал я языки

      Язык огня, язык воды и ветра.

      На этой территории, в Москве,

      Нам безопасней с ветром говорить.

      Тогда есть шанс добыть немного пищи

      И быть всегда в тепле и там, где хочешь».

      «Но что же в этом всё-таки смешного?»

      «Смешно,