Закончив чтение, Феофил при всеобщем молчании свернул свиток, поднял с колен вервицу, завязал и убрал его на прежнее место – в глубину своей просторной белой мантии.

      – Ну и из-за чего же тут так сильно убиваться? – прервал, наконец, опасное молчание боярин Иван Афанасьев, тоже один из активных сторонников Литвы. – Верно говорит Афанасий Евстафьевич, – дело сделано и нечего людей смешить. К тому же весна на дворе. В эту пору враг к нам не лезет – кругом реки да болота непролазные. А к осени подготовимся к войне как следует, полки Казимира призовем.

      – Отвечать-то будем что Иоанну и митрополиту? – спросил у совета Ананьин. И сам же ответил: – Владыка Феофил, пожалуй, сам разберется со своим посланием, а нам пока нечего отвечать. Пусть все остается, как есть. Кто-нибудь не согласен?

      Таковых не оказалось. Люди расходились молча, многие ощущали нависшую над всеми опасность.

      Глава V

      Поход на Великий Новгород

      Обычно спокойный и выдержанный посол Иван Федорович Товарков на сей раз явился из Новгорода в Москву взволнованным и категоричным:

      – Ни слова, ни грамоты, – доложил он государю, – но один только меч может смирить новгородцев.

      Тут же назначил Иоанн заседание расширенной боярской думы, призвав в столицу своих братьев, святителей, бояр, воевод. Обычных мест в его приемной посольской палате не хватило, и потому были установлены дополнительные лавки. Народу набилось столько, что меньшим людям из дальнего конца комнаты приходилось привставать, чтобы видеть происходящее впереди.

      Иоанн явился в парадном одеянии – парчовой, унизанной дорогими каменьями и подбитой по низу соболями распахнутой ферезее с откидными рукавами. Из-под нее виднелся длинный охабень с огромным количеством пуговиц, поверх которого красовалось ожерелье – пристяжной стоячий