Живя в аду, не забывайте улыбаться людям. Александр Станиславович Сих
Читать онлайн книгу.
самое интересное дальше. Особенно разгневали Толстого такие строки:
Ананасы в шампанском,
ананасы в шампанском.
Весь я в чём-то норвежском,
весь я в чём-то испанском…
Лев Николаевич захлёбывался от негодования: «И такую гнусность смеют считать за стихи! До какого падения дошла русская поэзия!»
– На следующий день слова Толстого были опубликованы. Автор статьи полагал, что классик уничтожил выскочку, раздавил его как клопа. Но случилось обратное: строки, процитированные самим Толстым, прогремели на всю Россию. И вместо позора обрекли сего поэта на неслыханную славу. Весь этот рассказ об Игоре Северянине. Не слышали?
Ему было стыдно, но что Он мог сказать о многих и многих поэтах, которые не попадали по тем или иным причинам в образовательную программу. Да и тех, которых проходили, что Он мог вспомнить, кроме их фамилии? Ничего! Исключение составляли всё те же: Пушкин, Лермонтов, да, пожалуй, Маяковский. А если коснуться конкретнее? Дядя, который был «самых честных правил»; «белеет парус одинокий»; «сижу за решёткой в темнице сырой»; что-то там о демоне; о морозе и солнце, когда день чудесный; а из Маяковского нахально всплывал в памяти паспорт, который тот доставал из широких штанин.
Редактор тем временем продолжал свой монолог:
– Я это всё о капризах судьбы. О её неожиданных и непонятных поворотах. И ещё надо учитывать человеческий фактор, в виде известного критика, наделённого неограниченными полномочиями. В его власти кого-то возвысить, а кого-то втоптать в грязь. Этакая всеядная литературная личинка, так и не выросшая в полноценную высоко художественную особь. А уж про элиту всякого человеческого сообщества я и говорить не хочу. И не важно насколько вы талантливы, или бездарны. Вопрос в другом: допустят они вас к себе, или нет? И ещё – конъюктура поэтического рынка такова, что, по большому счёту, поэзия никому не нужна. Поэтов читают только поэты. И очень большие ценители этого прекрасного искусства. И далеко не факт, что Владимир Высоцкий стал бы легендой, не пой он на свои стихи песни. Такая же история и с другими бардами. Народу нужны песни, желательно весёлые. Зачем ему стихи? Надеюсь, вы меня понимаете?
К нему в горло подкатил непонятный ком невообразимых размеров. Он лишь молча кивнул в ответ. С трудом его проглотив, Он с хрипотцой в голосе спросил:
– А что вы можете сказать о творчестве и судьбе Маяковского?
Зачем Он это спросил? Он сам толком не знал. Редактор удивлённо посмотрел на Поэта, с минуту помолчал, затем сказал:
– Для любого творческого дела человек должен прежде всего созреть духовно. У него обязан быть внутренний стержень, гнущийся, но не ломающийся. Когда этот стержень ломается, человек погибает. И не обязательно физически. Маяковский погиб задолго до рокового выстрела.
Редактор сделал очередную паузу. Посмотрел в глаза Поэту.
– Теперь касательно вашего творчества, – начинался самый важный аспект лекции, иначе этот монолог