Над зеленым океаном сельвы, простирающимся до самого горизонта во все стороны, немного поодаль торчат гордые головы еще как минимум трех таких же башен, как та, на которую я только что вскарабкался. А над всем этим безбрежным пространством неспешный ветер гонит низко-низко облака, какие посветлее, какие потемнее. И некоторые тучи, совсем уж серые и брюхатые, даже периодически извергают из себя молнии, разящие землю своими причудливо изогнутыми жалами.

      Одна из этих громоздких, как дирижабль, туч, неторопливо приблизившись, как раз начинает побрызгивать помаленьку водичкой и на меня. Спрятавшись было от этой океанической жути внутри алтаря, немедленно выхожу, зажав нос, под разыгравшийся дождик наружу. Что ж, и жрецам за время своего долгого бдения над подлунным миром тоже надо было периодически отливать. Чего уж про нас, туристов-то говорить? Не спускаться же с этакой кручи в кустики! Обхожу площадку по периметру и замечаю, что храм неподалеку как будто бы даже повыше будет. Надо сходить проверить!

      Спускаюсь значительно быстрее, чем поднялся, но приблизительно с теми же неудобствами от незнания альпинистских технологий древних майя. Выхожу с площади и по тропинке, по тропиночке, добираюсь до интересующего меня сооружения. Забираюсь примерно таким же образом, как и полчаса назад. Точно, это даже выше, но ощущения от высоты похожие. Как будто на колесе обозрения, или в останкинском ресторане «Седьмое небо» поздне-советского периода, только передо мною не современный, а законсервированный столетиями город, пронзивший пышную сельву упрямыми каменными башнями.

      Площадка для игры в мяч в Тикале слишком мала, чтобы загипнотизировать волшебной реальностью потерянного мира, и я без сожаления оставляю ее вниманию только что прибывшей группы по-детски наивных японцев. Для них любой камешек, названный ушлым гидом автохтонным чудом света, является предметом искреннего восхищения, достойным немедленного запечатления на камеру. Мой путь – к новым вершинам древних храмов, и я взбираюсь на каждый из них, где ступени позволяют это сделать. Почему-то, забравшись куда-то в очередной раз, я спускаюсь уже не по храмовым ступеням, а по длиннющей деревянной лестнице с великим множеством поворотов. Лестница узка для двухполосного движения, и поднимающиеся по ней должны ждать на промежуточных площадках, пока спускающиеся не пройдут поворот. Сколько сегодня уже было у меня этих ступеней, ступенек и ступенечек, сосчитать не хватит терпения человеческого! Спустившись с последней из них на площадку отдыха, предусмотрительно сооруженную для таких же, как я, изможденных храмовым альпинизмом туристов, я нахожу свободную скамью со столом и без сил на нее опускаюсь. Хвала тикальским богам!

      Невидимое за тучами солнце уже давно перевалило