Алинка провела пальчиком по стеклу. Капелька послушно скользила вслед, то обгоняя, то снова будто приклеиваясь. Иногда отставала. Девочка растопырила ладошку, принялась сосредоточенно размазывать тоненько серебрящиеся дорожки. Но те не слушались, продолжая извиваться, словно прозрачные змейки. Алинка сопела от усердия. Окошко покрыло легкое облачко, которое быстро исчезало под старательной рукой, но по ту сторону преграды картинка не менялась: как будто причудливые водоросли соединили между собой небо и землю. Они колыхались непрестанно, то плавно, то изламываясь. Сами были вроде бы прозрачные, но из-за них всё потеряло свои собственные цвета. Сначала за окном то и дело вспыхивали очень забавные радужные огонечки, как будто миллионы маленьких светлячков затеяли веселый карнавал. Но этот карнавал всё длился, длился и длился, и огонечки перестали быть забавными, как-то потускнели, а с ними померкло и всё вокруг… Алинка перебралась со стула на подоконник, прижалась лбом к стеклу.

      – Не сердись, Алинка. Не печалься.

      – Да?! «Не сердись», – девочка обиженно вздохнула. – Тебе хорошо, ты гуляешь по всем улицам! А я из-за тебя дома сижу целый день. Я тоже хочу гулять.

      – Но я же не навсегда, и меня давно уже не было в этих краях. Неужели ты по мне не скучала?

      – Как можно по тебе скучать, скажи, пожалуйста? Это с тобой можно умереть со скуки!

      – Но я же видел, как ты разглядывала меня. Тебе было интересно. Посмотри, как радуются мне листочки на деревьях, все травинки и цветочки подставляют мне свои макушки и ладошки…

      – «Макушки-ладошки», – Алинка отвернулась от дождя, уселась поудобнее. – Всё ты врешь! Никто тебе не радуется – все цветочки закрылись от тебя, все птички попрятались и все ждут не дождутся, когда ты наконец уже перестанешь. Ты всем надоел! Понятно? Мне мама говорит, что нельзя быть назойливым человеком. А ты назойливый!

      – Но я же не человек.

      – Ну и что! Это еще хуже! С тобой не поговорить, ты ничего не понимаешь, ты только и знаешь что идешь, идешь, и идешь, а сам никуда не уходишь. Это не честно!

      – А с кем же ты тогда сейчас разговариваешь? Разве не со мной?

      – Не знаю! Наверное, не с тобой. С дождями не разговаривают! Не о чем с ними разговаривать!

      – Очень грустно. Я думал, мы с тобой будем дружить…

      – Дружить?! А зачем мне такой друг, который гуляет, где ему вздумается и сколько влезет, а я одна дома сижу и скучаю?

      – А хочешь, я буду рассказывать тебе сказки?

      – Какие сказки? Я что, маленькая, по-твоему? Да и какие ты можешь знать сказки? Ты же только и умеешь, что грязь месить!

      – А знаешь, Алинка, я, когда обижаюсь, не могу сразу уйти: я всё плачу и плачу, сильнее и сильнее, грустнее и грустнее… Хотя я очень много всего повидал на свете, я ведь практически вечный. Вот когда закончится тучка, которую мне надо здесь пролить, чтобы напоить почву (у растений же нет ртов, и они могут пить, только доставая влагу корнями из земли), тогда выглянет солнышко и я уйду. Но не исчезну! Со мной случится много-много всяких волшебных приключений, а потом я снова стану тучкой. Но не сразу! А ты знаешь, что тысячи и тысячи лет в разных ручейках и речках, легких невесомых облачках и тяжелых грозовых тучах я сотни и сотни раз облетал нашу планету и видел и слышал очень много интересного…

      – Я не всё поняла, что ты мне сказал, но ты так и знай: я у папы спрошу и выведу тебя на чистую воду. Ладно уж, если ты тут собираешься реветь без конца, я не буду тебя обижать – себе дороже… Нет, ну это же просто заколдованный круг получается: чтобы ты ушел, я должна с тобой дружить, чтобы ты не обижался. А чтобы с тобой дружить, надо, чтобы ты остался. А если ты тут останешься, я не смогу с тобой дружить! А вообще-то… Хорошо, я буду с тобой дружить. Во-первых, друзья должны говорить всегда правду, а во-вторых, уважать желания друг друга! Вот я тебе говорю правду: я хочу, чтобы ты прекратился. Поэтому, если ты мне друг – ты уйдешь. И еще, приходи, пожалуйста, по ночам, а днем не надо. Ну, можно когда меня наказывают или я заболею – друзья же помогают друг другу и навещают в трудную минуту. Хорошо? Чего ты молчишь? Ты ведь не обиделся? Я просто поделилась с тобой своими мыслями, как с другом.

      – А я думал, что друзей не забывают. Ты помнишь, Алинка, лет пять тому назад мы гуляли с тобой вместе. Я так радовался, что ты не убежала от меня, как другие дети, не стала прятаться под маминым зонтиком. Ты расставила свои ладошки, совсем как розовые листики, и смотрела на капельки, потом стала умывать свои щечки и глазки. Так забавно! Твоя мама хотела спрятать тебя от меня под зонтом, но ты убегала от нее и смеялась. Ты уселась на корточки возле одной из луж и смотрела, как шлепаются в нее капельки. Мне было так весело с тобой! Мы радовались вместе, как настоящие, самые настоящие друзья. И я подарил тебе радугу. Первую радугу в твоей жизни. Я заглядывал в твои глазки и любовался ее отражением. Неужели ты не помнишь?

      – Не помню. Но мама мне рассказывала, что когда я была маленькая, я не любила