Виновница страстей. Елена Арсеньева
Читать онлайн книгу.
откуда просматривалась округа, и открылась им удивительная картина!
Несколько деревьев, стоявших поблизости к ограде, были, словно диковинными сверкающими птицами, усажены несколькими гусарами. Один пиликал на скрипке, другой играл на мандолине, третий – на флейте, четвертый трубил в трубу, а пятый, забравшийся выше прочих, не играл ни на чем, а просто смотрел на окна дома Луниных.
– Ах, – схватилась за сердце Шурочка, – это он! Никита Лесков!
Увидев на галерейке Шурочку, Никита просиял, замахал ей – и вдруг запел достаточно громко, чтобы перекрыть звуки оркестра:
– Ах, прекрасное созданье,
Я готов к твоим ногам
Пасть, и в этом состоянье
Я за вас всю жизнь отдам!
При всей чувствительности сцены качество первого куплета серенады оказалось таково, что не только Шурочка и ее гостьи покатились со смеху, но и музыканты начали хохотать. Сам Никита, видимо, тоже понял, сколько нелепостей умудрился соединить в четырех строках, и так смутился, что выпустил из рук ветку – и сорвался вниз. На счастье, стоявший веткой ниже гусар проворно сунул за пояс трубу, на которой играл, и поймал Никиту. Помог ему утвердиться на ногах, а затем приказал громко:
– Пой же дальше!
Никита прокашлялся и продолжил:
– Для любви мы все готовы
Наши жизни не щадить,
И лишь ваши мы оковы
Рады без стыда носить!
Видимо, не надеясь больше на свои поэтические способности, Никита завершил серенаду строфой известного в гусарской среде стихотворца Митина, а поскольку сей поэт был любим и военной, и статской молодежью тех лет, оркестранты побросали инструменты и разразились аплодисментами, искательно глядя на тех, ради кого, собственно, старались.
Из слушательниц, впрочем, присоединилась к ним только Наташа, которая тоже хохотала от души. Шурочка от смущения закрыла лицо руками, не вполне понимая, радоваться ей надо оттого, что Никита признался в чувствах, или смущаться, поскольку это было сделано во всеуслышание. Аглая же стояла будто громом пораженная, не сводя глаз с того гусара, который поймал падающего Никиту.
В жизни она не видела такого красавца! Темные волосы небрежно вились вокруг лица. Чертами и сложением он мог бы соперничать с Аполлоном Бельведерским. А его черные глаза сияли, как показалось девушке, ярче солнца. Когда эти поразительные глаза на миг обратились на Аглаю, ей почудилось, будто золотые солнечные нити обвили ее тело, вселяя в него блаженство и истому. Сердце щемило от восторга, доходящего до исступления! Она знала, что согласилась бы всю жизнь смотреть в эти глаза, но тут кто-то из гусар вскрикнул:
– Каменский! Пора играть отступление! Приближаются превосходящие силы противника!
В самом деле, из ворот выскочила дворня, предводительствуемая отцом Шурочки, который, видимо, счел серенаду оскорбительной для дочери. Лунин держал в руках пистолет, который, судя по его виду, мог помнить еще баталии при Азове