Вне молитвы в приходе

      из времени выпасть…

      От полотен исходит

      таинственный импульс.

      Сослужение Пасхе

      мажорного ряда.

      Психология в красках

      не имеет обряда.

      В кромешной тьме живут витии,

      и зажигаются стихи

      от бытовой перипетии

      и неизведанных стихий.

      Слова – заведомая ложь,

      и не озвучить на бумаге,

      что говорит весенний дождь

      и молний синие зигзаги.

      Я не один, и правит мной

      в стране молчания и пенья

      хранитель – ангел неземной —

      пособник тихий вдохновенья.

      Не свят городской обитаемый дом,

      не в небо нацелена плоская кровля,

      где властвует мир самоценным трудом,

      где нас распинают война и торговля.

      Огню поклонение, гимны воде,

      идея грядущего – строгий вещизм.

      Молитва прекрасна и радостна, где

      спрессовано прошлое с будущим.

      Там, где темнеет год от года,

      и сердце лишь природе внемлет,

      обходит солнце крестным ходом,

      хранящие святыни земли.

      В разливах подмосковных светлых рек

      на Землю низвести грядущий век

      умыслил патриарха гордый дух,

      слить в монолог несхожесть царствий двух,

      переворот людской природы всей.

      Державный Никон – не тишайший Алексей.

      Излил дары святых пророчеств

      в общенье дружное мужей

      Дух, что святил во время ночи

      лишь Иоилевой душе.

      Но моноум во время оно.

      И дух культуры сокруша,

      число златое Соломона

      желает мертвая душа,

      чтоб воздух пасмурного дыма

      огнем священным напоил

      тот лев с оружьем херувима,

      что зрел в виденьи Даниил.

      Восстанет прах под новым небом,

      исчезнет горькая вода,

      Иезекилю срок неведом

      во время тяжкого труда.

      Круг солнца ал, и души невидны.

      Восход настал, часы заведены.

      Плотская тьма, движение руки,

      полет ума природе вопреки.

      Перестройку огласили,

      Сразу все заголосили:

      То не эдак, то не так

      Умным был, а стал дурак.

      Было серым —

      стало белым,

      Или все наоборот,

      Даже оторопь берет.

      Появились вдруг писаки,

      Не борцы, а забияки.

      Им