Кто из ныне живущих знает: что такое время? Никто. Множество гипотез лишь подтверждают подобную уверенность в нашем незнании. Но природа, как известно, со времен Аристотеля, «не терпит пустоты». И заполняет ее всеми удобными, в д а н н о е в р е м я, способами…

      Стоп. А вот и оговорочка, фрейдовская, занозистая… Данное время, или заданное, а значит – конкретное, меняющееся, нестабильное, конечное…

      Итак, время – это развивающаяся во в р е м е н и?! субстанция… Вот это до-го-во-ри-лись… Время во времени. Хотя…, а почему бы и нет? Принцип «матрешки»: художник пишет картину, на которой художник пишет картину… и т.д. и т.п. до бесконечности…

      Подобное в подобном… «По образу и подобию» – не в этом ли известном, всему, верующему и неверующему, миру, выражении – ключ к лабиринту эволюции, ее а л г о р и т м?

      Мы с Иванычем работаем в Институте Времени, научными сотрудниками лаборатории психогенетики биологического времени. Нам в общей сумме – сто лет: мне – Алексею Николаевичу Воронову, психогенетику, психофизиологу и нейрокибернетику – 48 лет, и Владимиру Ивановичу Иванову, нейрофизиологу и антропологу-эволюционисту, ветерану афганской войны, Герою Советского Союза – 52 года, итого – 100, как я и говорил…

      Иваныч – Зубр, почти как Тимофеев-Ресовский, никаких дипломов и наград не признает, и нам, его верным помощникам не советует приобретать, «ибо суетно все это и лениво», буквальное его выражение…

      Его оригинальный ум не любит загадок и шарад, потому как он сам загадка и требует самопознания, так же как и любой ум, включая завзятых тугодумов и невежд…

      Однажды, после июльского знойного дня, в самом, немного прохладном, конце его, зашел к нам в Институт, а точнее в нашу с Иванычем лаборашку один неказистый с виду, но упертый внутренне, человечище, и стал требовать у нас отчета о проделанной нами работе, потому что ему надоело кормить бездельников и тунеядцев. В этом случае спорить – себе навредить. Главное здесь – наглядная демонстрация всемогущества,