Осталось десять минут. Как стоял, так и стою. Мне утром на работу. Вдруг со стороны перрона открывается массивная входная дверь и к кассе быстрым шагом направляется мужчина. Не обращая на нас никого внимания, протягивает в кассу серебряный поднос. Поднос явно не с вокзального буфета города Александрова, а скорее из какого-то дворца.

      На подносе лежат две, туго свёрнутые трубочки. Мертвенного вида инженер путей сообщения говорит кассиру:

      – Два билета в плацкартный вагон до Иванова.

      Меня как громом поразило. Ещё минуту назад никаких билетов не было вовсе. Я уставился на этого «инженера» с антикварным серебром в руках. Сталинский мундир с пуговицами и стоячим воротничком сороковых годов. Белые перчатки на руках. Фуражка с непонятной кокардой. Так только в кино одеваются, а не на русских замызганных станциях.

      Но дальше пришлось совать в окошко кассы деньги за билет. Краем глаза отметил безукоризненную выправку подателя билетов. Лицо без особых примет, белое как мука, без малейших признаков жизни. Не на чем остановить взгляд или за что-нибудь зацепиться. Это видимость лица, а не лицо живого человека.

      Пока я чухался, человек с подносом исчез за входной дверью. Расплатившись за билет, побежал вслед. Но на перроне никого не было. Он просто исчез. Ангел, посланный схиархимандритом Георгием.

      Поезд сделал последний гудок. Я вошёл в вагон. Билет оказался настолько дешёвым, что мне хватило денег на завтрак в Иваново.

      Впоследствии я очень жалел, что не поговорил с этим пастырем. Потратил год на бесполезные поездки к Науму, а благодать была рядом. Нужно было только сделать шаг в сторону от лжедуховников.

      Блаженная Алипия Голосеевская (Авдеева)

      В один из дней, не помню какого года (2005—2008), прихожанка нашего храма, Лидия, стала собирать автобус на поездку в Киев. Потом владыка эти поездки запретил (деньги проходили мимо епархиальной кассы).

      Подошла ко мне, предлагает поехать.

      – Ты же знаешь, я в автобусе сидя не доеду.

      – И не надо, я людей набрала. Ты подай записку, мы в Голосеево едем, к матушке Алипии.

      – Толку от этого не будет никакого.

      – Ты подай. Имена напиши, денежку положи в конверт, – как обычно в таких случаях говорит мне добрая Лидия.

      Положил деньги в конверт, написал записку. Отдал.

      Прошла неделя с небольшим. Был вторник. Литургии не было, служили молебен. Ко мне в угол влетает улыбающаяся Лидия. Смотрю на неё.

      – Ну? Всё нормально? Бог управил?

      – Конечно. Вот тебе гостинцы от матушки.

      И кладёт мне на колени кулёчек с белыми сухарями и бутылку святой воды с молебна в Голосеево.

      – Это всё?

      – Всё! –