Девушка извлекла на свет аптечку и принялась выкладывать на табурет необходимое. Тимур молча сел, выпрямляясь и предоставляя ей поле для деятельности. Эх, если б сам мог… Не пришлось бы униженно ждать, пока тебя полечат, как побитую собаку. Но с помощью «стриженной» приходилось мириться: срезать старые бинты, перекисью отлить присохшую марлю, обработать края раны – с этим бы худо-бедно справился… а вот правильно зафиксировать плечо – для этого помощник нужен.

      Если не считать прикосновения вражеского офицера к открытому телу оскорблением чести и достоинства, то, в общем, жаловаться было и не на что. Движения лейтенанта были уверенными и аккуратными, по мнению пленного, всё это можно было сделать гораздо быстрее, но зато и тайные опасения не подтвердились: больше чем нужно, она его не лапала и в штаны залезть не пыталась. А ведь о женщинах в армии ходили те ещё слухи…

      Тимур расслабился, прикрывая глаза, и тут же схлопотал чувствительный подзатыльник.

      – Красота какая… – сквозь зубы процедила девушка, стоя позади него. – Наковырял от души! А ну, иди, полюбуйся! – парень ещё толком не успел сообразить, а её пальцы уже сомкнулись на запястье и потащили к вчерашним зеркалам. – Ну как? – язвительно поинтересовалась «стриженная», выставляя пленного так, чтоб тот смог разглядеть собственное творчество: порезы, вдоль позвоночника, глубокие и рваные, особенно там, где, казалось, должен был быть чип. Воспалённые, с покрасневшими краями, они уже схватились хлипкой коркой, обещавшей инфекцию и нагноение. – Нравится?