Когда Сигурд думал об огне заразы, он и не представлял, насколько это слово буквально отражает то, где мы с Торвардом и нашими ратниками оказались.

      На севере мы поначалу увязли в распутице – земля здесь была другая, жирнее, чем у нас и держала ещё влагу, а может быть, дожди тут продолжались дольше. Но благодаря этой задержке мы нашли два вымерших хутора, которые пришлось сжечь.

      С этого и началось. Я знала, что делать, что происходит и то была изумлена и обескуражена масштабами эпидемии. Торвард же, который никогда на эпидемии не ездил, вообще оказался выбит из колеи в первые несколько недель.

      Мы с ним ночевали в одной палатке, разделяя её куском полотна на два помещения, в которых стояли наши походные складные койки-ящики. Мы были в походе, который требовал от нас ещё большей собранности и мобильности, чем нормальный военный поход, поэтому разделяться мы не должны.

      – Потому что враг невидим и неслышен, – говорю я Торварду. – Любой сурок, мышонок или белка могут оказаться полны чумных блох.

      – Поэтому ты запретила ратникам бить зверьё?

      – Конечно, – отвечаю я. – я же всё объясняла парням, ты не слушал? Важно, чтобы люди понимали, с чем мы имеем дело, только это, неукоснительная осторожность и бдительность помогут нам выжить посреди заразы.

      – Так к деревням подходить тогда…

      – Мы будем смотреть издали. Наблюдать и высылать разведчиков, спрашивать, нет ли заболевших. И если есть хоть один, окружить деревню и не выпускать никого шесть недель.

      – Почему именно шесть недель?

      – Если в этот срок человек не заболел, значит, не заболеет и не заразит других.

      Я смотрю на неё. Я не могу не думать о том, что мы здоровых обрекаем на то, чтобы заразиться и умереть. Я представил себе детей, чьи родители умерли от заразы, а они принуждены оставаться рядом с разлагающимися трупами… и вместо того, чтобы вывести их оттуда, спасти, мы…

      Сигню смотрит на меня охладевшими в серый жёсткий цвет глазами:

      – Эта болезнь может вести себя по-разному, Торвард, – тихо говорит она, не сводя с меня глаз, хочет,