Последняя рукопись. Франк Тилье
Читать онлайн книгу.
дней. Впрочем, ничего непоправимого. Что касается черепной коробки – нашей главной заботы, то мы не обнаружили ни ушибов, ни гематом. Его словесные и двигательные реакции носят, скорей, обнадеживающий характер. В ближайшее время мы проведем еще кое-какие обследования, чтобы убедиться в отсутствии церебральных нарушений. Все-таки после нападения он потерял сознание.
Колен достал блокнот.
– На него напали сзади?
– Думаю, да. По моему мнению, его пытались задушить, потом ударили по голове сверху. Кожный покров волосистой части головы не поврежден, площадь ушиба – примерно два-три сантиметра, следовательно, удар был нанесен тупым предметом, чем-то вроде бейсбольной биты.
Каждое его слово буквально хлестало Лин. Она страшно злилась на себя, представляя, как оставленный ею в одиночестве муж лежит без сознания на земле, пока она потягивает белое винцо по тридцать евро за бутылку. Почему она, прослушав его сообщение на автоответчике, сразу не отправилась в путь, еще два дня назад? Почему не почувствовала в его голосе срочность, опасность, которая, возможно, уже витала вокруг него? Что он собирался рассказать ей об их дочери?
Они свернули в коридор. Прежде чем войти в палату номер двести двадцать два, Лин инстинктивно стиснула кулаки. Жюлиан в белой пижаме и с перебинтованной головой неподвижно лежал под капельницей, глядя в потолок. Но когда она вошла, перевел взгляд на нее. Его правый глаз опух и был налит кровью из лопнувших сосудов. Волосы ему коротко остригли.
В душе Лин бушевало адское пламя. Она стояла не просто у постели некоего пациента, но перед собственным мужем, отцом Сары, мужчиной, с которым она провела почти полжизни. Перед человеком, который претерпел от ее навязчивых состояний больше, чем она сама: когда она неделями напролет не выходила из спальни, зациклившись на своих мыслях, не разговаривала, не смеялась. Перед тем, кто потом, день за днем, постепенно отдалялся от нее. Лин бросилась к Жюлиану и тыльной стороной ладони погладила его по щеке. Пальцы ее дрожали.
– Видишь, я здесь.
Он внимательно посмотрел на нее – в глубине его глаз таился явный страх – и ломким голосом, который она едва узнала, произнес:
– Кто вы?
6
Среди ста двадцати семи жертв, которых Вику довелось видеть в прозекторской, было семьдесят два мужчины, сорок три женщины, одиннадцать детей и один новорожденный. Груды статистических данных, включающих также количество утонувших, сгоревших, пострадавших в результате несчастного случая, блондинов, брюнетов, лысых, загромождали его мозг. Он помнил погодные условия, адрес каждой жертвы, место и дату обнаружения тела, его вес, рост, а самое ужасное – лицо. Он хранил в памяти патологическую коллекцию выколотых глаз, сломанных носов, искромсанных зеленоватых, голубоватых или попросту серых щек. Это не делало его ни несчастным, ни безумным, ни одержимым, а только превращало в набитый уголовными делами старый шкаф.
Вик страдал гипермнезией, сверхъестественной способностью запоминать, а точнее, неспособностью