Поздно вечером Макарыч на своей моторке привез еще одного гостя.

      – Кто это? – удивилась я, увидев, как из черноты ночи вышел к костру незнакомец, в пиджаке, галстуке и почему-то с портфелем. Генка пробормотал:

      – Ну вот, из кизды на красных лыжах. Здрассть, пжалуйста! – и медленно проднялся на ноги. У Лешки изумленно вздернулась бровь. Дани слегка прищурилась и закусила травинку, которой медленно поглаживала щеку, а Фаридик нахмурился.

      – Прошу меня простить, что я заявился на семейное торжество без приглашения и предупреждения – кстати, Фарид Сагитович, мои поздравления и наилучшие пожелания – но у меня крайне срочное дело, и затрагивает оно ваши интересы, Фарид Сагитович и Геннадий Николаевич.

      – Кто бы ему позволил сюда заявиться, если бы он предупредил, – тихонько хмыкнула Дани. Я разглядывала визитера. Вид у него был скромный и как бы виноватый, как будто он контрабандой появился на свет божий и непрестанно за это извинялся; и одновременно наглый. Молодой, но уже сильно лысеющий: очень светлые реденькие волосы причудливо разложены по голове, с целью сокрытия проплешин. Впрочем, он был красив, и даже был бы почти мужественен приличной джентльменской мужественностью, если бы не блудливый взгляд доступной женщины.

      – Зачем он здесь? – шепнула я, повернувшись к Дани. Ее нежное лицо, освещенное оранжево-розовым заревом костра, приобрело какую-то нечеловеческую красоту; я на месте мужиков поостереглась бы иметь дело с такой дивной райской птицей.

      – Это адвокат Ильяс Тазетдинов. Мошенник, занимается недвижимостью, служит посредником в приобретении офисных помещений и вообще во всяких сомнительных делах, кидает клиентов, и, говорят, имеет нехилые связи с «казанскими» в столице.

      – Во наглец! Фаридик не занимается криминальным бизнесом! Чего ему здесь надо?

      Дани хмыкнула:

      – А разве бизнес бывает некриминальным?

      Фаридик мрачно сказал:

      – Ну, что ж! Мы и незваным гостям рады. Присоединяйтесь. Милка, налей ему вина. А, может, водочки?

      Пришелец опустился на песок каким-то вдохновенно-вкрадчивым движением, бескостным, гибким и необычайно омерзительным – или выпитый коньяк произвел со мной какую-то шутку? Я наклонилась к Дани:

      – Слушай, он, кажется, и не человек вовсе – или мне только к-кажется?

      Дани ответила медленно, задумчиво:

      – Нет, ничего змеиного я в нем не нахожу. А вот живот у него, видится мне, гадкий: такой, знаешь, серовато-бледый, как у паучка, и мя-я-ягкий, бр-р-р… Достойное добавление к нашему бестиарию.

      Данчев, услышав наш обмен