1970. Евгений Щепетнов
Читать онлайн книгу.
в котором, как и в дежурке, воняло блевотиной и табаком.
И вообще здесь все пропахло табаком. Стены, пол, стулья, столы, даже люди. Когда это еще до народа дойдет запрет на курение в общественных местах… Очень справедливый, надо сказать, запрет. Не фиг дымить в общественных местах! Ибо не хрен! Кстати, то, что я не курю, помогало мне в зеленке. Снайпер, который курит, находясь «на охоте», долго не живет. Табачный дым некурящий человек чует за несколько десятков метров.
Затем меня отвели в камеру. Обычную камеру РОВД – деревянные голые нары, стены, заляпанные «шубой», чтобы на них нельзя было ничего написать. Жуткое изобретение эта самая «шуба». Если кого-то взять за волосы и провести башкой по такой стене – через пару метров от башки останется кусочек с кулак величиной. Все остальное будет висеть на стене. Эдакий гипернаждак.
Я улегся на топчан, отполированный боками десятков и сотен «посетителей», и, как ни странно, мгновенно заснул. Мне не хотелось ни есть, ни пить, что было немного странно – все-таки я любитель плотно перекусить, а ел последний раз… сорок восемь лет назад. Нет, вперед! Хе-хе… забавная шутка, ага! До слез…
Разбудил меня грубый пинок в зад, от которого я мгновенно проснулся и вскочил на ноги, готовый к чему угодно. Китель на спине опасно натянулся под давлением надувшихся мышц, а я в это время пытался продрать глаза и разглядеть причину моего раннего и бесцеремонного пробуждения. Я ожидал увидеть дежурного сержанта при камерах, или летеху, или любого из ментов отдела, но передо мной стоял тот самый мужик из Усть-Курдюма, который уже слегка протрезвел, но еще находился на границе между бодрствованием и явью. И ему явно хотелось выместить на ком-то свою досаду и злость. Пролить, так сказать, посильно чужую кровь.
Начал он, как это водится, с банального загона:
– Эй, козел, чего тут разлегся?! Пошел вон со шконки! В углу посидишь. Я спать буду!
Он шагнул к «шконке», но я совершенно не собирался сидеть в углу и тем более спускать этому придурку «козла». А потому с ходу, не раздумывая и не создавая особого шума, пробил ему двоечку в челюсть слева и в правую скулу, а когда он уже падал – добавил снизу в лицо коленом, с патологическим удовлетворением слыша характерный хруст сломанной челюсти, пусть теперь поест через трубочку. Пососет, так сказать. Бульончик. Он любит ломать челюсти, вот и сам пускай попробует, каково это.
Парень грохнулся так, что камера задрожала. Здоровенный бугай! Сотрясение мозга я ему точно обеспечил. И с раздробленной челюстью он теперь долго не захочет пакостить людям.
Вообще-то даже странно – большие, сильные люди обычно добры. Им незачем мучить людей, злиться, злопыхать. Они и так сильные! Чего им злиться на жестокий мир? Злятся мелкие, злобные, обиженные судьбой. Тогда какое же должно было случиться детство у этого отморозка, чтобы он превратился в тупого берсерка, набрасывающегося на всякого, кто окажется с ним рядом? Может, это болезнь? Сумасшествие? Тогда зачем его держат на воле? Закрыть в дурку, да и вся недолга! Навечно!
Но