Как и положено супругам, они поселились в одной комнате, которая располагалась прямо над спальней Зизмо и Лины, и первые несколько ночей моя бабка вылезала из кровати и приникала ухом к полу.

      – Ничего. Я же говорила тебе.

      – Иди обратно, – подшучивал над ней Левти. – Это их личное дело.

      – Какое дело? Я же тебе говорила – нет у них никаких дел.

      Меж тем внизу Зизмо высказывал свои соображения о новых постояльцах:

      – Какая романтика! Знакомится с девицей на пароходе и тут же женится на ней. Без приданого.

      – Некоторые женятся по любви.

      – Брак существует для ведения домашнего хозяйства и для рождения детей. И кстати…

      – Пожалуйста, Джимми, только не сегодня.

      – А когда? Мы уже пять лет женаты, а детей так и нет. То ты плохо себя чувствуешь, то ты устала, то одно, то другое. Ты принимаешь касторовое масло?

      – Да.

      – А магнезию?

      – Да.

      – Очень хорошо. Надо уменьшать количество желчи. Если у матери слишком много желчи, ребенок будет расти хилым и не будет слушаться родителей.

      – Спокойной ночи, милый.

      – Спокойной ночи, милая.

      Не прошло и недели, как все загадки Лининого замужества разрешились сами собой. Соответственно своему возрасту Джимми Зизмо обращался с женой как с дочерью. Он постоянно указывал ей, что она может делать, а что нет, критиковал цены и глубину вырезов ее нарядов, напоминал ей, когда ложиться, когда вставать, когда говорить и когда молчать. Он не давал ей ключи от машины, пока она не умасливала его поцелуями и ласками. Как знахарь-диетолог, он с медицинской дотошностью следил за ее месячными, а один из самых крупных скандалов разразился после того, как он попытался допросить Лину о качестве ее стула. Что касается сексуальных отношений, то они возникали у них чрезвычайно редко. Уже пять месяцев Лина жаловалась на вымышленные недомогания, предпочитая травяные лекарства своего мужа его любовным ласкам. Зизмо, в свою очередь, был сторонником каких-то смутных представлений йогов о пользе удерживания семени, а потому смиренно ждал выздоровления жены. В доме царило разделение по половому признаку, как в патриархальные, стародавние времена: мужчины – в зале, женщины – на кухне. Это были две независимые сферы жизни, каждая со своими заботами и обязанностями и, как сказали бы биологи-эволюционисты, каждая со своим мышлением. Левти и Дездемоне, привыкшим жить в собственном доме, приходилось привыкать к укладу жизни своих новых хозяев. И кроме того, моему деду нужна была работа.