В огне революции: Мария Спиридоновна, Лариса Рейснер. Елена Майорова
Читать онлайн книгу.
по 1917 год в Мальцевской отбывали наказание 62 политкаторжанки. Им удалось создать в тюрьме что-то вроде коммуны, жизнь которой практически не пересекалась с администрацией тюрьмы.
„В смысле режима, установленного для каторжан, мы имели целый ряд поблажек и незаконных вольностей. Установилось это само собой, без особой договоренности. Держали мы себя с начальством гордо и независимо, но никакой тюремной борьбы не вели, поскольку наше начальство не давало для этого поводов. Так, к нам ни разу не была применена унизительная команда ’’встать“, никто никогда не обращался к нам на „ты“, ни разу не были применены репрессии, карцеры, нас не заставляли петь молитвы, – рассказывали авторы мемуаров. – Новенькие, приезжавшие из России, где обычно в тюрьмах шла суровая борьба с администрацией, недоумевали, попав в мирную тихую обстановку, без всякой борьбы. Многим вначале казалось, что они попали в золоченую клетку, где убивают мысль о борьбе“.
Деньги, получаемые из дома, обычно складывались в общий котел. Беневская и Измайлович получали из дома по 50 рублей, Зина Бронштейн и еще двое-трое по 25 рублей в месяц, остальные – поменьше, некоторым помощь приходила нерегулярно. Каждой каторжанке разрешалось выписывать для себя продукты на 4 рубля 20 копеек в месяц. Для сравнения: до 1914 года стоимость за фунт продуктов (немного меньше, чем полкило) составляла: ржаной хлеб – 2 копейки; говядина – 10–22 копейки (в зависимости от сорта); сельдь – 6 копеек; сливочное масло —48 копеек; десяток яиц – 30 копеек.
Большим подспорьем были также посылки, приходившие без ограничений даже из-за границы. Сладости из них всегда делили между собой. „Однажды Маруся Беневская получила из Италии от своих родных прекрасный торт“, который поделили на всех. „Хотя каждому из нас достался микроскопический кусочек, но мы были довольны, так как этот кусочек торта показался нам очень сытным и, по мнению большинства, „лег камнем в желудке“. Через некоторое время Беневская получила длинный рецепт о том, как и сколько времени надо печь торт. Оказалось, что торт „лег камнем“ потому, что мы по незнанию съели его сырым“. Родственники по мере сил старались обеспечить каторжанок всем необходимым. Не только питание, но и самовары, одеяла, книги, модная одежда регулярно поступали с воли.
О том, получала ли Спиридонова помощь и посылки из дома, никаких сведений не имеется. Делившие с ней каторгу вспоминают только, что она была очень серьезно больна. „Время от времени она впадала в бредовое состояние и целыми сутками лежала в забытьи, без сознания. Во время болезни надзиратели ее не тревожили и не входили к ней в камеру“. Требовалось серьезное лечение, но администрация противилась. Заключенные Горно-Зерентуйской тюрьмы, где имелась больница, объявили голодовку и добились перевода больной к ним. „День ее приезда остался одним из ярких моментов в жизни Горного Зерентуя“.
„На каторге собрались женщины самых разных характеров и устремлений. Яркие настроения мистицизма, богоискательства и непротивленчества привезла с собой