Из жизни военлета и другие истории. Марк Казарновский
Читать онлайн книгу.
– орехи колоть можно.
Немцы активно знакомились с нашим фольклором. Особенно им понравилось высказывание о бесполезном, ну, например, заправщике:
– Он, как самолет: на земле от него никакой пользы.
Одно время у нас в ангарах, то есть, в местах, где мы собираемся вместе с немцами группами, бытовала фраза – «есть свежие данные». И все начинали хохотать. Наш майор Вилли Штар только после долгих подробных разъяснений этимологии этой фразы наконец ее понял и в течение года употреблял ну по крайней мере по 10 раз на дню.
Суть же дела проста:
Невеста говорит жениху:
– Милый, хочу перед свадьбой рассказать тебе о моих отношениях с мужчинами.
– Да ты же неделю назад мне уже все рассказала.
– Знаешь, дорогой, есть свежие данные.
Конечно, летное дело такое, без зубоскальства не проживешь.
Да, бились. И мы и немцы. К счастью, нечасто. Особенно, когда нам для изучения и обучения давали новые машины. Вероятно, в конструкторских бюро рассуждали – ежели учреждение называется научное и летно-испытательное, то и пусть испытывают. Вот и давали нам, например, П-2, биплан с двигателем «Испано-Союза» под 300 лошадей. Аппарат ничего, но с трудом выходит из штопора.
В августе 1929 года Бенедикт Бухгольц, мы звали его Беня, из штопора вышел с трудом и крыло потерял. Молодец, что выпрыгнул. Сам он повис на дереве у нашего клуба ДК Авиатор. Потом мы его расспрашивали, какую кинокартину он решил посмотреть. Да, молодые были.
Конечно, Беня чудом остался жив и вечером мы все вместе с ним в столовой напились основательно. Беня все время говорил, что нервного шока нет и он «unkrautvergehtnight»[20].
Жизнь была очень интересная. Новая аппаратура, новые механизмы, оптика, радио, фото. Новые машины.
Особенно, когда пришли к нам Фоккера (ФД – XI), Хейнкели и Юнкерсы. Мы вместе с немцами их испытывали, не думая, что через 16 лет эти машины будут терзать нашу землю и записывать в летные книжки победы над нами, вроде бы даже бывшими коллегами.
Да нечего говорить. Что было – то было. И как не вспомнить нашего Батю, который всегда говорил одно и то же:
– Если в самолете отважный истребитель, который ищет боя и победы, то это и есть – лучший самолет.
Но эта глава совершенно о другом. Это так, занесло меня. А глава о моей любви. В общем, любовь-морковь. Она, эта «морковь», пышно произрастает везде, где только базируются авиаторы. Будь то Киев, Харьков, Проскуров и другие точки освоения неба. Девушек же мы осваивали легко. Еще бы, голубая форма, значок парашютиста, кожаная куртка и обязательно до «зеркала» начищенные сапоги. Батя нам в курилке говорил, что у летчика все может быть грязно, заштопано, плохо наглажено. И запах не «Красной Москвы», а солярки, да еще и касторового масла. Все можно простить летчику. Кроме одного. Сапоги должны быть начищены до «зеркала». Кстати, нашу бригаду от других так и отличали. Коли сапоги безукоризненны – это 37 авиабригада.
Вот с мыслями о сапогах я шел по липецким зеленым улочкам просто так. Устал очень, даже дом вспоминал редко. Решил зайти в кино. На последний сеанс.
Вот
unkrautvergehtnight – мы не больны (нем).