Муха имени Штиглица. Арина Обух
Читать онлайн книгу.
писать роман о тебе.
– И что ты напишешь?
– Как ты кормил бабочку апельсинами… А начну я так: «По его квартире летают самолёты…».
– Нет, это мой роман. А ты пиши свой – про Муху. Спасай литературу. И вообще я не понимаю… – Тут человек из скайпа начинает сердиться. – Если издатель ждёт от тебя книжку, почему ты валяешься на диване и думаешь про всякую ерунду?!
– Ты считаешь, что это не похоже на написание книги?
– Ну как тебе сказать…
– Кстати, мне сообщили, что книжка должна быть три авторских листа. Три листа – это семьдесят страниц?
– Как – три листа?! Это будет брошюра, что ли?!
– Но ты же сам говорил – сто страниц написать…
– Я говорил «хотя бы». Книжка должна быть шестьсот страниц!
– Тогда я смогу её набрать только такими символами:?????!!!!?!?!?!??!?!??!?!??!?!??!?!?!??!?!?!??! Может прокатить за современное искусство.
В зале ожидания
В изостудию Эрмитажа я поступила по конкурсу в пять лет. Все дети пришли с нарисованными принцессами и цветочками, я пришла с «Изгнанием из рая». Толстенную папку с работами (жаль, что нельзя было принести с собой и разрисованные дома стены) приняли на рассмотрение. Взрослые не верили, что в эту изостудию можно поступить без блата, который, по слухам, нужен везде, даже когда тебе пять лет.
– Ну что, что?! – спрашивали родители. – Что тебе там сказали?
– Не помню.
– Как это?! А ты вспомни!
– Не помню, – честно говорю я.
– Но это же важно! Они работы твои смотрели?
– Смотрели.
– И что сказали?
– Не помню.
Родные в растерянности.
– Вспомнила! – радуюсь я. – Они сказали: идём, девочка, мы покажем тебе, где выход.
– И это всё?!
– Да.
Пауза. И отчаяние:
– О боже!.. Если моего ребёнка с такими шедеврами не примут в Эрмитаж, я вцеплюсь в горло Пиотровскому!
В назначенный день мама стояла у стенда и долго смотрела в список о зачислении, забыв от волнения мою фамилию (у мамы и папы разные фамилии, потому что они состоялись до того, как поженились).
Домой она ворвалась с тортом и криком:
– Справедливость торжествует!
– Она всегда торжествует. А ты не знала об этом? – снисходительно ответила я, наслушавшись сказок.
Горло директора Эрмитажа было вне опасности, его шею по-прежнему украшает элегантный шарф.
На протяжении шести лет я ходила в Эрмитаж по субботам. Зима. А сейчас мы нарисуем зиму. Весна. А сейчас мы нарисуем весну. Рисуешь весну, приносишь, а тебе говорят:
– Ты нарисовала небо, какого не бывает.
Выходишь на улицу – и видишь небо, какого не бывает.
– Мы не будем учить вас рисовать, – говорили нам в изостудии. – Этому будут вас учить стены Эрмитажа. Он ваш.
И он действительно был наш. Со всеми его сокровищами, выставками и новогодними карнавалами, где мы, как правило, изображали из себя древних греков и в предпраздничной суете можно было услышать такие разговоры взрослых:
– Здравствуйте, это вам звонит мама Сизифа.
Или:
– Это