Фатум. Том первый. Паруса судьбы. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский
Читать онлайн книгу.
Офицеры шатко, как при качке, поднялись из-за стола.
− Не тужи, Андрей Сергеевич… Снявши голову, по волосам не плачут. Радуйся, что хоть «правда» твоего батюшки беду от тебя отвела, схоронила от…
− Помилосердствуй, Преображенский,− капитан поло-жил ему на плечо руку,− да на кой черт мне такая правда, коли за нею смерть стоит да вериги боли сердечной. Уж где после того не хаживал по морям, в каких странах не был, Андрюша, ан нет! Во снах приходят, я их вижу ясно, как тебя, и зовут, зовут меня к себе − я их убийца…
* * *
Подступил час расстанный. Прощались господа капитаны тепло, по-братски, напоследок облобызали друг друга − обиды по боку. Назавтра Черкасов и Хвощинский отъезжали в далекий Санкт-Петербург. Преображенский горячо поклялся оберегать фрегат, в столице первый визит на Гороховую сделать, передал Черкасову и два письма содержания невеселого, черного, адресованные, как просил князь Осоргин, маменьке его и графу Румянцеву…
Уходящему на ялике капитану команда троекратно салютовала пушкой и долго еще, стирая слезу с глаз, махала треуголками.
Часть 3 «Северный Орёл»
Глава 1
Ежели человеку дать всё, что возжелает, он непременно захочет то, чего не хотел… Его величество Александр изволили дать Нессельроде всё… и нынче иудино семя жаждет моей погибели…» − Николай Петрович, так любивший с толком посидеть над щучьей головой с чесноком, отодвинул тарелку. Не притронулся граф и к говяжьему рубцу, и к рюмке анисовой водки: руки опускались, надежда и вера таяли в нем, что восковая свеча.
Остановившись взглядом на фамильном столовом серебре, он с грустью разумел: «Я мог бы писать оды потомкам, если б мог без утайки глаголить… Господи Свят, трона от воров и мерзавцев не видно! Облепили, что вши на гаснике: плюнуть-то некуда, чтоб не попасть в чертову дюжину. Вот боль-то сердечная!»
Память откатилась волной к недавнему времени, в ушах затрещала сухим горохом барабанная дробь гатчинских плац-парадов.
Царь Павел, по мнению канцлера, умом недальний, своими выкрутасами довел страну «до края». Под ударами его шпицрутенов Великая Россия обернулась каторгой. Мздоимцы торжествовали, а достойные были во изгоне…
«Суворов − бог войны − рубил правду-матку: «Пудра −не порох, букля − не пушка, коса − не тесак, а я не пруссак, а природный русак». Вот и забили, как пыж в ствол, в свою же деревню; и это − генералиссимус, коему в ратных делах ни Кутузов, ни Буонапарт − не чета!.. Что уж о других сказывать?.. Виданное ли дело?! Менее чем за пять лет царский указ девять раз сменил мундир конной гвардии! Приказал всем волосы стричь, удлинить короткое платье и, к чертовой матери, жилеты и шляпы, напоминавшие о ненавистной французской свистопляске. Господам и дамам, без исключения, велел было выпрыгивать из карет, когда им выпадала невиданная честь столкнуться с его императорским величеством, и приветствовать его в глубочайшем поклоне, не ленясь спину ломать, стоя в грязи, луже иль талом снегу».
Румянцев сокрушенно покачал головой: «Да уж…» Улицы столицы пугали своей призрачной