Глядя на два вдрызг разорванных колеса, я сокрушенно покачал головой.

      – Кто ж знал, что там железобетонные балки, да еще и арматура из них торчит? – пожал плечами сконфуженный Леший. – И когда только эту дрянь успели туда скинуть? Я, по крайней мере, не видел.

      – Бой был, – напомнил я. – Ты что, сильно обращал внимание из чего строили баррикаду?

      – Вообще не обращал, – признался Загребельный.

      – Так чего ж треплешься тогда?

      – Сказать то чего-то надо. Отмазаться. А то ты сейчас на меня с кулаками кинешься.

      – Не кинусь, – пообещал я. – Самому думать надо было, когда этот скрежет пошел. Может тогда бы только одним колесом поплатились.

      – На двух доедем? – поинтересовался мой приятель.

      – Зачем же на двух? – я почесал затылок. – Переставлю одно с левого борта. По три получится с каждой стороны. На трех доедем.

      – Тогда начинай, – Леший глянул на часы. – А мы тем временем строительством займемся, время-то поджимает.

      – Чаусова ко мне пришли, – потребовал я. – Мне сейчас колеса ворочать, откровенно сказать, не по силам.

      – Ладно, пришлю, – пообещал подполковник, явно расстроенный утратой такого ценного работника.

      На месте Лешего я бы не жался и отдал в мое распоряжение не одного морпеха, а еще как минимум человека два. Баррикада ведь теперь не главное. На кой черт ее строить на века! Этому редуту Одинцовской обороны, как впрочем и самому поселку, осталось продержаться всего один день. А вот БТР… Сейчас «302-ой» это самая большая, если не единственная наша надежда.

      Глава 5

      В убежище теперь было далеко не так спокойно и уютно как прежде. Оставшийся без топлива, дизель-генератор молчал, а, стало быть, об электричестве можно было забыть. В столовой горели лишь пара керосиновых ламп, да пяток масляных коптилок. Собственно говоря, и сама столовая уже не походила на тот зал, где обычно собиралась шумная толпа поселенцев, где стоял гул сотен голосов, звучали шутки и смех, разгорались жаркие споры. Она превратилась в мрачную вонючую пещеру, своды которой тонули во мраке. Почти все столы и стулья были сдвинуты к стенам и для пущей экономии места поставлены один на другой. Освободившееся пространство, которое по большей части примыкало к проходу на кухню и коридорам, ведущим в жилые помещения, было занято лежавшими прямо на полу матрасами, подушками и прочими частями от мягкой мебели. На них сидели и лежали люди. Практически все они были перемотаны окровавленными бинтами, подвязаны