Остаток ночи я просидела на кровати, не сводя глаз с двери. Сердце забило чечетку, когда она вновь открылась. Вспомнилось странное ощущение, охватившее меня в первое утро в замке – словно я на утлой лодчонке в океане, а подо мной проплывают огромные монстры, один взмах хвоста которых может разнести лодку в такие мелкие щепки, что они не сгодятся даже на лучину для костра. И вот одному из этих глубинных чудищ приходит в голову мысль почесать о мою лодку спину – уже чувствуется, как дрожит бедное суденышко, грозя перевернуться.

      Под заунывные стоны павлинов за окном – будь они неладны, эти вестники несчастья, я посмотрела на парня в красной ливрее.

      – Господин приказал вам… – не поднимая глаз, начал он.

      – Спуститься к завтраку? – раздраженно хмыкнув, перебила мисс Хайд. Нервы сбоили. Вибриссы орали благим матом.

      – Нет. – сбившийся «лакей» растерянно посмотрел на меня, тут же покраснел, отвел взгляд и пробубнил в пол, – господин приказал вам прийти в игровую комнату. Следуйте за мной.

      – Хорошо, идем. – мы спустились по каменному серпантину лестницы, и началось очередное петляние среди бесконечных гостиных, холлов и коридоров. – Как вас зовут? – без надежды на успех отправила я вопрос в красноливрейную спину. Но спина неожиданно замерла. Парень медленно обернулся.

      – Я… Натаниэль.

      – Очень приятно, Саяна.

      – Те мальчики, которых вы спасли…

      – Они живы? – сердце застучало в горле. – А их мама?

      – Все живы. – он несмело улыбнулся. – Спасибо Вам, госпожа! Это мои племянники.

      – Рада помочь. А теперь идем, не будем злить сам знаешь кого.

      – Вы правы. – парень вздохнул, помедлил и выпалил, – будьте осторожны, госпожа! Он что-то задумал. Недоброе.

      – Не сомневаюсь. – мы молча зашагали вперед.

      Мысль о том, что Киллиан не тронул женщину и близняшек, грела мне душу. До тех пор, пока я не прошла вслед за Натаниэлем в залитый солнцем огромный зал, где на одной стороне жались друг к другу слуги, потупившие голову, а на другой в кресле-троне с неизменными львиными лапами, закинув ногу на ногу, восседал Хозяин.

      Я вгляделась в него, однако лицо мужчины было непроницаемо. Но взгляд, что скользнул по мне острым клинком, не предвещал ничего хорошего. Скорее даже, обещал обрушить на мою голову небо – для начала. Кудряшки, смягчающие острые черты лица и делающие его симпатичным, были укрощены и тщательно зализаны назад.

      Проснувшийся инстинкт самосохранения, который, признаюсь честно, крайне редко срабатывает у госпожи Ангела, истерически голосил матом, призывая, умоляя, приказывая бежать прочь