Булат Окуджава. Вся жизнь – в одной строке. Марат Гизатулин
Читать онлайн книгу.
мои ученики плавно приближаются ко мне из полумрака классной комнаты. Ко мне, ко мне… Они плывут в бесшумных своих лодках, и красноватое пламя освещает их лица. И я, словно бог, учу их простым словам, самым первым и самым значительным.
Водопровод и электричество в Шамордино ещё не пришли, несмотря на давние и громкие обещания лидера большевиков Ленина об электрификации всей страны. Впрочем, водопровод здесь когда-то был, до революции, конечно, но после «победы трудящихся» трубы потихоньку стали приходить в негодность и ко времени приезда Булата были уже полностью разрушены.
Мы уже говорили о разграблении шамординского кладбища. Но тогда, сразу после победы большевизма, кладбище полностью уничтожить не удалось – процесс разрушения трудный, требует времени. Завершить «работу» удалось лишь в 1956 году, уже после того как семья Окуджава покинула Шамордино. Вот маленький документик – письмо жителей Шамордина в районную газету, выходившую в Перемышле:
«В с. Шамордино было хорошее кладбище. Но за последние годы сюда стали пускать скот, который могильные холмики все затоптал, а зелень объел. По распоряжению председателя сельсовета Големинова зимой с кладбища срезали деревья для отопления сельсовета.
Жители возмущены таким надругательством над их чувствами и просят местные организации кладбище привести в порядок. Для этого много не надо – огородить его и рассадить зелень. Жители примут в благоустройстве самое активное участие»[20].
Проблема небольшая, казалось бы, всего-то и надо – огородить кладбище и «рассадить зелень». Но ко времени моего первого приезда в Шамордино в конце девяностых местные жители не только не смогли мне показать, где была могила сестры Толстого, но и место, где было кладбище, затруднились найти.
Ученики из дальних деревень после второй смены, в девять вечера, шли домой в пургу, в грязь, в любую погоду восемь-десять километров, а завтра – снова в школу.
– Дороги не было, ходили в снег, в дождь в резиновых сапогах. Пока дойдёшь, полные сапоги воды натечёт, так и высушивали на себе, – продолжает рассказ Вера Яковлевна.
Бывшие монашеские кельи под классы были приспособлены плохо: длинные и узкие, они с трудом вмещали по двадцать учеников. Но и этих классов не хватало, поэтому приходилось использовать и коридор. Перегородили его в конце фанерой и сделали класс физики, а потом ещё и от этого класса кусок отделили для первоклашек. Учитель физики Гудков был хоть и строгим, но остроумным человеком, и фанерная стенка часто сотрясалась от хохота.
Учитель начальных классов Елена Александровна Зайцева вспоминает:
– Гудков такие примеры приводит, – ребята его как грохнут все со смеху, так мои малыши глазки испуганно таращат…
Просуществовала школа до конца восьмидесятых годов, пока монастырь не вернули церкви. После этого школа переехала в деревню Каменку в полутора километрах от монастыря. Это, конечно, удобнее и для учителей, и для учеников, потому что Каменка располагается внизу вдоль шоссе – добираться до
Колхозный труд. 1956. 13 июня (№ 48).