Я примчался в общежитие. Почему? Я хотел увидеть хоть кого-нибудь, кого я знаю, кто не изменился. Кто остался тем, кого я знаю.

      О Лёле я не могу даже думать. Моя душа горит напалмом. И гореть будет так долго, пока не выгорит дотла…

      – Привет, – Юрка дома, он открыл мне, удивляясь моему виду. – Ты чё такой? Морда разбита…

      Разбита? Я не понимаю о чём он.

      – Праздник отмечал что ли? – он оглядел меня и пропустил в комнату, а сам полез в холодильник в «предбаннике».

      О каком празднике он говорит, интересно?..

      – Может, пива выпьешь? – Юрка по-прежнему недоумевая, разглядывал меня.

      Я кивнул, не говоря. Я не могу говорить. Я будто онемел… Я заговорил, только на утро, когда попросил Юрку съездить к моему отцу домой, привезти паспорт. Только не говорить, где я.

      – Паспорт? – удивился Юрка, – на фига тебе вдруг понадобился паспорт? «Голосуй или проиграешь», что ли? Или как там ещё? «Голосуй сердцем»?

      Я не помнил ни о каких выборах, о которых мы говорили так много в последние месяцы…

      – Что у вас, конфликт в благородном семействе? У нас теперь жить будешь? Или Милку погонишь? Лёлька-то где? – не унимался Юра, впервые проявляя столько любопытства.

      – Юр, привези паспорт и всё, – взмолился я.

      Он странно смотрит на меня, Люся утром, тоже.

      – Ребят, дайте хотя бы поссориться нормально, – сказал я, чтобы они не расспрашивали, не говорили ничего больше, не комментировали. Сейчас напиться, уколоться, не знаю, что… сдохнуть бы. Почему это так непросто?

      – Давай поедим? – спросила Люся, когда Юра уехал, – или Юрку подождём?

      – Что?.. – рассеянно переспросил я, взгляну на неё, – как хочешь, давай подождём…

      Люся включила телевизор, все каналы говорили о теракте в метро накануне вечером. Я ещё ничего не слышал об этом. На дежурстве ночка выдалась ещё та, а вчерашний день весь из памяти вон. Но Люся уже в курсе, рассказала мне и о четверых погибших и о том, кто взял на себя это злодейство… Ничего нового…

      Решение как прозрение, как луч снизошло на меня. Я хочу умереть, и существует самый, что ни на есть достойный мужчины способ. Не спиться или загнать в кровь убойную дозу отравы, а погибнуть в бою. Стать воином, стать мужчиной, не мальчишкой у которого можно отобрать жену и он ничего не сделает с этим…

      Я ничего не сказал друзьям. Я не слушал Юрку, который рассказывает, что застал дома только моего отца и тот был странный, даже не удивился его приезду. Я ничего не спросил о Лёле… Я не могу даже думать о ней. Во мне всё омертвело…