Сверху объясняли Виталию кто он есть, все на том же непереводимом диалекте.

      – Ладно. Бывает! – сказал Нюкжин. – Только дверцу не открывайте. Зальет!

      Виталий промолчал, но по его лицу Нюкжин прочитал: еще один учитель нашелся…

      Крышка верхнего люка не поддавалась. Нюкжин постучал по ней.

      – Эй! Что там держит?

      – Тренога, – ответил Кеша. – Сейчас освободим.

      "Сплошное нарушение техники безопасности, – подумал Нюкжин. – Если бы лодка кузова потекла, он и Виталий не успели бы даже выскочить…".  Наконец он вылез наверх.

      – Плаваем, как дерьмо в проруби, – невесело усмехнулся Донилин и "добавил" в адрес Мерипова.

      – Выберемся! – убежденно сказал Кеша.

      Нюкжин тоже полагал, что они выберутся. Такое случалось не впервые. Конечно, не сахар сидеть в яме с водой, но и особенно голову напрягать не надо. Техническая задача…

      – На самовытаскивании? – спросил он.

      – Зацепиться не за что. Попробуем на бревне, – взял инициативу на себя Кеша.

      – Точно! – поддержал его Степан. – Здесь мелко.

      Угнетенный лиственничный лес располагался на соседнем бугре, метрах в двухстах от них. Топоры лежали у задней стенки – с них начинался любой лагерь. Но теперь доставать их приходилось не с земли, а с крыши кузова. Виталий отстегивал брезент, концы которого заливала вода. Но у него не получалось.

      – Пусти!

      Кеша свесился вниз головой. Он расстегивал застежки, а Степан держал его за пояс, чтобы не "нырнул". Наконец, он достал топоры, распрямился. Лицо у него было багровое и злое. Затем он и Долинин перебрались на землю и пошли к лесу. Нюкжин последовал за ними.

      Сначала простирался высокий кочкарник. По колено. Приходилось поочередно вздергивать ноги. Внизу чавкало мокрое болото. Под холмом стало суше. Но здесь густо рос кустарник – карликовая березка, по прозвищу "штанодер". И лишь на вершине холма, большей частью мшелого, Нюкжин смог вздохнуть относительно свободно.

      Пока он добирался до холма, Кеша и Степан уже свалили две листвянки метров по двадцать. Выше здесь лиственницы не росли. Из торцевой части вырубили бревна  –  два, два с половиной метра каждое. Отсекли тонкие вершинки. Сучья не обрубали.

      Нюкжину бревно лиственницы не показалось тяжелым. Но идти с бревном по кочкарнику?!..

      Кеша поспешил к нему.

      – Иван Васильевич, оставьте! Я донесу.

      Нюкжин пробовал протестовать.

      – Возьмите вот слегу…

      Кеша сунул ему в руки длинную листвянку, а сам снял с его плеча бревно и пошел по кочкам, по кустарнику. Казалось бревно пригнет его щуплую фигурку. Но, нет! Кеша тащил бревно шустро, как муравей соломинку. Нюкжин со своей жердью, более легкой, хотя и менее удобной, не поспевал за ним. Следом тащил второе бревно Донилин.

      Виталий сидел на крыше кабины, как потерпевший кораблекрушение. Тихонько стучал мотор, помпа на всякий случай качала