– Почему не признался? Почему промолчал? – накинулась Александра Ильинична на сына в будуаре.

      – В чем я должен признаться?

      – Что влюблен!

      – А я не влюблен. Это Капа влюблена в меня.

      – А ты, значит, нет?

      – Не знаю. Да, она красивая, умная, серьезная, но… Я не знаю. И потом ты сама говорила, чтобы держал ухо востро. Что когда девицы проявляют интерес сами, значит, охотятся за моими деньгами.

      – Как вы узнали о чувствах Капы? – спросил Яблочков.

      – Мы столкнулись на Масленицу. Ели блины, смотрели балаганы, катались с горки. А потом она меня поцеловала…

      – Сама? – всплеснула руками Александра Ильинична. – Ну и ну.

      – Я проводил ее до дома.

      – А потом?

      – Она просила заходить. Но я… Я не рискнул.

      – И правильно сделал. Похоже, я не зря тебя предупреждала. Капа затащила бы тебя в постель.

      – Нет! Она не такая. Она правильная, – возразил матери Евгений.

      – Тогда почему ты ее отверг?

      – Во-первых, из-за Костика. Ты же знаешь, мы поссорились.

      – Из-за чего вы поссорились? – уточнил Яблочков.

      – Когда в августе мы вернулись с каникул и пришли в гимназию, то узнали, что у Гневышева умер отец, и Костика перевели на казенный кошт. И что у него нет денег ни на форму, ни на учебники. Я пустил по классу подписку. Класс у нас обеспеченный, всем дают карманные деньги. Когда Костик про это узнал, он страшно рассердился, наговорил грубых слов, что он не нищий, в подачках не нуждается и на все заработает сам. С тех пор мы даже не здороваемся.

      – А во-вторых? – спросила княгиня, всегда цепко державшая нить разговора.

      – Что, во-вторых? – сделал вид, что не понимает, о чем толкует мать, Евгений.

      – Ты сказал – причин две.

      – Оговорился. Просто так выразился. Во-вторых, ничего, – выпалил юноша.

      – Да, врать ты не умеешь. Адвокат из тебя не получится, – вздохнула мать.

      – Хотите пойти по стопам отца? – спросил у гимназиста Арсений Иванович.

      – Да! В мире столько несправедливости…

      – А еще больше вранья, – напомнила Александра Ильинична. – Не стоит его умножать. Будь добр, назови вторую причину.

      Евгений отвернул голову:

      – Невельский. Тогда на Масленицу, когда гуляли с Капой, мы и с ним столкнулись. Просто поздоровались и разошлись. Но, оказывается, он пошел за нами следом, видел, как мы целовались. И когда, проводив Капу, я пошел домой, подкараулил и пару раз двинул мне в челюсть. Сказал, что, если буду к ней приставать, изувечит или убьет.

      – И ты испугался угроз? – изумилась княгиня.

      – Знаешь, как он Штуке… Штукенбергу бока намял? Тот неделю кровью харкал. Его родители подозревали чахотку.

      – Почему Штукенберг не открыл им правду?

      – Ябедничать – последнее дело.

      – Согласен, – поддержал юношу Яблочков. – Но ведь можно устроить