Счастье по Аристотелю. Эдит Холл
Читать онлайн книгу.
приглашая следовать «естественным путем» (hodos): от более понятного и явного для нас к менее понятному.
Философские задачи именуются апориями, что в дословном переводе означает «безвыходное положение». Между тем «перипатетической» философскую школу Аристотеля стали называть не только в связи с прогулками. Во-первых, вся его система рассуждений и познания опирается на увлеченный интерес к осязаемым подробностям окружающего нас материального мира. Аристотель был не только философом-мыслителем, но и естествоиспытателем-эмпириком, его сочинения воспевают материальную природу Вселенной, которую мы воспринимаем органами чувств и осознаем как реальную. Читая его труды по биологии, представляешь, как автор ежеминутно останавливается во время прогулок, чтобы подобрать раковину, указать на интересное растение или, прервав ненадолго философскую беседу, слушает пение соловьев. Во-вторых, Аристотель, в отличие от Платона, был не просто далек от презрения к человеческому телу, а, напротив, считал человека исключительно одаренным созданием, у которого сознание неотделимо от органического бытия, моторика кисти и пальцев представляет собой инженерное чудо, а инстинктивное физическое наслаждение служит ориентиром на пути к добродетели и счастью. Читая Аристотеля, мы чувствуем уверенность руки, записавшей мысли, которые рождены неутомимым умом, составляющим единое целое с тренированным телом.
Однако у термина «перипатетический» есть еще одна ассоциация. В греческом переводе Евангелия от Матфея, когда фарисеи спрашивают Иисуса, почему его ученики не живут по заветам старцев и не соблюдают строгие иудейские обычаи, понятие «жить» передано словом peripateo, то есть в греческом языке у этого глагола имеется метафорическое значение «жить согласно определенным этическим принципам». Хотя аристотелевские перипатетики не затрагивали религию, они вместе с учителем проложили философский путь к счастью.
Прогуливаться мне нравилось всегда, и сейчас самые ценные мысли посещают меня на глинистых тропинках Кембриджшира. От религии я – дочь англиканского священника – отказалась в 13 лет. Самым большим препятствием для моей и без того стремительно слабеющей веры стала утверждаемая церковью необходимость признавать сверхъестественное и поклоняться невидимым и неслышимым для меня сущностям. А я просто перестала чувствовать связь с Невидимым другом, которого прежде называла Господом. Однако переход к атеистическому образу мысли не обошелся без потерь. Прежде, в более раннем детстве, я не сомневалась, что попаду в рай, если буду вести себя хорошо. Теперь же я ощущала себя примерно как Антониус Блок из «Седьмой печати» (1957) Ингмара Бергмана, религиозный скептик в отчаянном поиске смысла бытия во времена чумы XIV в.: «Нельзя жить перед лицом смерти, сознавая, что все на свете – ничто». Наверное, не случайно совпадение, что Бергман тоже вырос в семье протестантского священника. Я больше не верила, что где-то там, в космосе, некто следит за каждым моим