Малость к жалости, и прок к повадностям.

      Гамитр с Пелодалем, друзья с младенчества, ссорились регулярно, и причин на то хватало, и это, несмотря на то, что детишки проводили за потехами почти все время. Обиды их длились недолго, до 2 или 3 часов обычно, но за это время каждый умудрялся другому отомстить самым упрямым и щекотливым способом.

      Попросив друга отвести того к заброшенному сараю в глухой дали, Пелодаль не выбирался так далеко, про который тому рассказывала бабушка, что он ее, возрассчитывал на ветхие детали к чучелу Релутии, дабы та страшила непогоду и неугодных покою отца, то из-за добришка у дома, ведь тут деталей не сыскать путных, но тотчас рассорившись с тем из-за пустяка, а именно из-за транспорта, на чьем транспорте добираться, на крылатом комоде или на лапной урне, в очередной раз на пару часов расстались с сыскной злобой и взаимоправами всякого мщения.

      Мальчишке пришлось на на своей урне добираться по эскизу наболевших причитаний начертанных на фрагменте оконной рамы в бреду его бабки, та тяжко во сне умирала отчего-то, причем выгравированного когтями деда, та почему-то с его трупа их в отчаянии так и посдирала.

      Пелодаль добирался нещадно долго, тот так противился непогоде, что и не приметил как позади таковую и штурмовал на своем комоде его верный друг, крича ему вдогонку чтобы отступал в сторону громилы из обглоданных костей Вапписов, существ "Назойливостей".

      Первый остановился, невзначай, ураган из громоздких веяний гнилостного Не разрешения ему не позволял подбираться к особняку "Брошенных воль" путников из прошлого, а ведь согласно карте ль, тот сарайчик находиться возле него, а там и повстречал второго, кой неимоверно шустро разыскал постройку, как раз та была за горой костей.

      Едва в куче костей послышались чьи-то чих и сопение, причитание и цоканье, двое шустро приблизились к сарайчику, да пробрались внутрь, так и захлопнув нелепую дверцу из пошитых проволокой несусветных шин неизвестных машин северного прошлого двойника суши, ранее замурованной в покоях Хаздры. Именно там, незамедлительно осмотревшись, нащупали рубильник, да повернув его, мгновенно озадачились, снаружи кто-то прыгал и колотился в стены, призывая детишек скороносно выбраться и покинуть место, пока те внутри наблюдали как платяные стены, обтянутые той каменные скулы, наполняются ароматной слизью, да медленно топят тут все подряд ветряным языком будто, но не в ужасе, а в азарте чувствительных впечатлений, их телами тут они и зауправляли.

      Через