Мертвопись. Николай Леонов
Читать онлайн книгу.
мнению Таисии, именно болезни малыша помешали ему найти себе семью – многие ли из усыновителей рискнут взять болезненного ребенка? И не потому, что это доставляет много хлопот. Нет! Просто люди опасались, что если он, не дай бог, умрет, то усыновителям потом будет очень трудно доказать, что никакой их вины в этом нет. А другого ребенка им тогда могут не дать вовсе. Но он выжил, несмотря ни на что. Постепенно, когда уже ходил в школу, подрос, окреп. Но к той поре он уже и сам не желал быть усыновленным. Он уже тогда по своему характеру был волк-одиночка. Нравы в детдоме далеко не тепличные, Виталию часто приходилось драться и со сверстниками, и с теми, кто постарше. Но даже если противник оказывался сильнее и Лунный был бит, он никогда не плакал и не бегал жаловаться. Снова шел в бой и, невзирая на синяки и ссадины, заставлял своего недруга позорно бежать.
Когда Лунный служил в армии, то попал в Афганистан, в мотострелки. В то время уже началась горбачевская перестройка, и близился вывод наших войск. Но до самого дембеля ему довелось повоевать немало – он все два года участвовал в боях с душманами, несколько раз был ранен. Поэтому тема Афганистана тоже нашла свое место на его полотнах. Однажды Таисия зашла к нему в гости и увидела большую картину с афганским сюжетом. Это было что-то невероятное… Только лишь взглянув, она тут же ощутила всем своим существом, что такое афганская война. На нее из неведомых афганских далей словно пахнуло пороховым дымом, полынью, пустынной пылью, сумасшедшим солнечным жаром…
– А где эта картина сейчас? – спросил Крячко.
– В районном объединении воинов-интернационалистов. Наши местные «афганцы» узнали про его полотно и приехали посмотреть. И знаете – это я видела сама: стоят перед картиной взрослые мужики, а у них на глазах слезы… Потом спросили его, мол, скажи, сколько стоит – мы купим. Но он им ее так подарил, сказал, что со своих денег не берет.
– А он, как бывший «афганец», в их объединении не состоял? – поинтересовался Гуров.
– Ну, он же вековечный одиночка… – покачала головой Таисия. – Правда, потом, после того как подарил картину, иногда к ним наезжал.
– А что на ней было изображено? – негромко спросила Мария.
– Бой, схватка с душманами. На переднем плане лежит смертельно раненный мальчишка-срочник. Он смотрит в небо, но, глядя на его лицо, сразу понимаешь, как ему хочется жить, как он хочет напоследок увидеть маму… – Таисия тягостно вздохнула.
Виталий ей рассказывал, что до Афгана он рисовал весьма посредственно. Он считал, что талант в нем пробудился после третьего, самого тяжелого, ранения. Лунный не помнил, что с ним было и где он был, когда его накрыло залпом душманского миномета. Никаких «световых туннелей» не запомнил – ничего. Была лишь одна чернота, непроглядная темень, полное небытие. А когда очнулся, увидел лежащий рядом с ним на тумбочке карандаш и листы бумаги – все это оставил кто-то из выписавшихся раненых. И ему вдруг очень захотелось нарисовать все то, что он видит в окно. Кое-как