В тот вечер, когда Глеб смотрел на Иринино окно, светящееся в темном небе, он не сразу сообразил, что даже не спросил у нее номер телефона или «аськи». Вообще-то он был точен во всем, что касалось информации, иначе и невозможно было существовать в пронизанном информацией, основанном на ней мире, в котором он благополучно существовал. Но все, что произошло с ним в тот вечер, слишком из его мира выпадало. Поэтому ему так же не пришло в голову узнавать у Ирины какую-то информацию, как не пришло бы в голову спросить об этом ударившую его молнию.

      Но считать первую встречу с нею последней – это было выше его сил. Он не ждал от этой первой встречи того естественного и понятного продолжения, которое вполне могла бы иметь встреча с понравившейся женщиной. Он сам не знал, чего ждет. Чтобы то пронзительное ощущение полного, ненарушимого соединения с женщиной, сквозь которую светился мир, не кончалось никогда – так, наверное.

      «Она говорила, что целую неделю из дому не выходила, – вспомнил Глеб. – Может, еще неделю не выйдет».

      Но другой возможности увидеть Ирину, как только ждать ее рядом с домом, он не видел. Это было глупо, это было таким мальчишеством, над которым, узнай Ирина об этом, она должна была бы посмеяться. Но лучше было увидеть ее смеющейся над ним, чем не увидеть вовсе.

      К счастью, напротив ее дома, в небольшом сквере, обнаружилось кафе, иначе Глеб просто замерз бы, сидя на скамейке. Иринино окно было высоко, но он был дальнозоркий и, как только снял очки, окно словно приблизилось к нему. Даже в утреннем сумраке он различил, как раздвинулась занавеска, открылась форточка. Наверное, Ирина проснулась и проветривала комнату.

      Вчерашний вечерний мороз сменился прозрачным утренним туманом. Глеб посидел в кафе еще полчаса и вышел на улицу. Выходить было незачем, но ему не сиделось на месте – так же, как всю эту ночь не спалось.

      Ирина вышла из дому через пятнадцать минут после того, как открылась форточка. Глеб смотрел, как она идет от подъезда к чугунной калитке, набрасывает на голову широкий капюшон красного пальто. Туман незаметно перешел в изморось, она висела в воздухе, и Ирина шла в светящемся серебряном облаке.

      Глеб подошел к ней, когда она перебежала небольшую дорогу, у обочины которой стоял киоск. Она не удивилась, увидев его; то, что мгновенно сверкнуло в ее глазах, не было удивлением.

      – Я даже телефон ваш не спросила, – сказала Ирина. – Чтобы вам сказать… Не надо всего этого, Глеб. Вы что-то такое про меня выдумали, а это неправда. Я самая обыкновенная.

      – А вы? – спросил он.

      Он опять спросил невпопад и непонятно, но она поняла.

      Ирина улыбнулась.

      – И я, конечно, тоже выдумала. Но утро вечера мудренее, вы же сами знаете.

      – Не знаю. Ваш муж вернулся?

      Это было единственное, что его беспокоило. Все остальное было не из области внешнего, а потому зависело только от них – от него и от нее.

      – Нет. Но не надо об этом спрашивать.

      – Извините. Я просто хотел вас видеть. Честное слово, больше ничего. И я ведь