– По крайней мере, тогда ты должен представить меня твоей матери.

      Переговоры между Манфредом и Кройтнером продолжались. Кройтнер меж тем опрокинул разные напитки в большой стакан в надежде соорудить приемлемый коктейль. Но виски и курасао дали малопривлекательный оттенок, да и вкус смеси соответствовал ее виду. Кройтнер как раз задавался вопросом, может ли немного ангостуры исправить ситуацию, когда услышал шаги.

      – Пшт! – сделал он знак Манфреду.

      В дверях вспыхнуло блестками платье Михаэлы. Она уставилась на Кройтнера. Ужас был написан на ее лице.

      – Там… кто-то в твоей постели.

      Она часто дышала, ее подбородок дрожал.

      – Ах так?! – Кройтнер тоже почувствовал трепет в конечностях, и первая его мысль была о том, чтобы поскорее убраться из этого дома. Но это угрожало разрушить его планы относительно Михаэлы.

      – Кто это? – Голос Михаэлы звучал надтреснуто.

      – Я… я как раз думаю, не собирался ли кто-нибудь ко мне в гости.

      – Я предвидел это, – тихонько посетовал Манфред и глубже натянул шляпу на лоб.

      Михаэла беспомощно стояла в дверях, смотрела на Кройтнера и, видимо, ожидала ответа на вопрос о том, что должно сейчас произойти.

      – Он бодрствует?

      – Думаю, нет. Как это?

      – Теперь я вспомнил. Это дядя Вилли. У него есть ключ.

      – Он спит в твоей кровати?

      – Он очень… болен. Проблемы с сердцем. Нам нужно вести себя потише и пойти наверх.

      Кройтнер надеялся, что на втором этаже обнаружится что-то вроде гостевой комнаты или, по меньшей мере, комната с диваном. Интуиция настоятельно рекомендовала очистить территорию как можно быстрее, прежде чем хозяин обнаружит их. Но Кройтнер не хотел упускать хороший шанс заполучить Михаэлу в постель. Как бы то ни было, Вартберг не проснулся, когда она вошла в спальню. Значит, хозяин либо крепко спал, либо был пьян.

      – О, проклятье! – Михаэла схватилась за правое ухо под париком двадцатых годов.

      – Что такое?

      – Моя серьга. Видимо, выпала в спальне.

      – Я принесу ее тебе. Никаких проблем.

      Кройтнер увлек Михаэлу в длинный коридор. Он шел на цыпочках, как можно тише, чему способствовали горные сапоги браконьера. Кройтнер остановился перед открытой дверью спальни и прислушался. Там было тихо. Ни шуршания, ни дыхания, ни кашля, ни храпа. В комнате лежал мохнатый ковер, поглощающий