Помню, как-то раз, еще в нашей съемной квартирке на Альтемессевег, Грегор, поднявшись с купленного на барахолке кресла, подошел к окну гостиной и вздохнул: «Русская погодка». По его словам, так солдаты прозвали ненастье, потому что атаки русских не затихали и в самый страшный дождь: «Им все нипочем».

      Приезжая на побывку, он, случалось, рассказывал о делах на фронте, например о Morgenkonzert[7] – предрассветной артподготовке Красной армии. А однажды вечером, уже забравшись под одеяло, сказал:

      – Если русские все-таки придут, они не дадут нам пощады.

      – Почему ты так считаешь?

      – Потому что немцы относятся к ним не так, как к другим пленным. Англичане, французы – их лечит Красный Крест, по вечерам они даже в футбол играют, а советских заставляют рыть окопы под присмотром собственных соратников.

      – Как это – соратников?

      – Ну, понимаешь, есть те, кого удалось соблазнить лишним куском хлеба или миской бульона, – поморщился он, выключая свет. – Что, если они поступят с нами так же, как мы с ними? Настоящая катастрофа.

      Я долго ворочалась, не в силах уснуть, и Грегору пришлось обнять меня:

      – Прости, не нужно было об этом рассказывать, тебе не стоит знать. Какой прок от этого знания?

      Но я не сомкнула глаз даже после того, как он уснул, без конца повторяя про себя: «Мы получим то, что заслужили».