Черное колесо. Часть 1. История двух семеек. Генрих Эрлих
Читать онлайн книгу.
пациента, так как коек катастрофически не хватало. Когда Николай Григорьевич явился в своё управление, чтобы оформить документы для «продолжения следования к месту назначения», с ним случился обморок, и властям пришлось поместить его до полного выздоровления в бывшую детскую в квартире Анны Ивановны, так кстати только что освободившуюся.
«Вот – приличный человек, его бы только подкормить да заставить сбрить эти кошмарные квадратные усики», – разглядывая нового постояльца, подумала Анна Ивановна, уже несколько свыкшаяся с их бесконечной чередой. Несмотря на это, мысль была необычной и удивила саму Анну Ивановну, подтолкнув её к углублённому самокопанию в поисках скрытых источников этой мысли. Разобравшись в себе и выработав план, Анна Ивановна приступила к его последовательному претворению в жизнь.
Конечно, если бы не простительная слабость Николая Григорьевича после болезни, он бы отбил все наскоки Анны Ивановны ещё на дальних подступах, как отбивался все предыдущие годы от покушений на его холостяцкий статус. А тут – разлимонился, рассиропился, раскис, по образному выражению героя чеховской шутки «Медведь» в исполнении народного артиста республики, орденоносца Михаила Жарова. Впрочем, этого Николай Григорьевич знать не мог, потому что никогда не посещал синематограф, считая это пустым времяпрепровождением. Это обстоятельство немного расстроило Анну Ивановну, так как поход в кинотеатр занимал важное место в её плане из-за темноты обстановки и естественной близости объекта притязаний.
Поначалу Анна Ивановна вытянула из Николая Григорьевича всю подноготную его жизни, в чём ей немало способствовал крепкий, хотя и морковный, чай и заветная, ещё довоенная баночка вишнёвого варенья. Происхождение Буклиева из семьи лесного инспектора Пермской области, а также то, что два его брата занимались научной деятельностью на естественнонаучных факультетах Московского университета, весьма обрадовало Анну Ивановну – приличного человека сразу видно! С образованием самого Николая Григорьевича дело обстояло намного хуже – Московская Сельскохозяйственная академия.
– Имени Тимерзяева, депутата Балтики? – на всякий случай уточнила Анна Ивановна.
– Сейчас – имени Тимирязева. Тимерзяев – это изобретение Маяковского, «лучшего, талантливейшего поэта Советской эпохи». Относительно депутата Балтики ничего определённого сказать не могу, но вполне допускаю – Климент Аркадьевич к концу жизни впал в полный маразм. (Тут-то и стало ясно, что Буклиев никогда не посещал синематограф, считая это пустым времяпрепровождением.)
Тон, которым была сказана эта фраза, умилил Анну Ивановну, повеяло родным, крюгеровским, она даже почти простила Николаю Григорьевичу сомнительное образование. Ну, не любила она агрономов, всю свою жизнь не любила, они располагались в самом низу социальной лестницы, даже ниже фельдшеров, в непосредственной близости от крестьян, а там рукой подать и