Повторение пройденного… Былинки. Александр Раков
Читать онлайн книгу.
послушники ходят в подрясниках, пусть стареньких, заштопанных, но сразу видно, что они из духовного сословия. Выбрал стезю священнослужителя, должен соответствовать этому высокому званию и внутренне, и внешне.
Церковь, являющая собою царство не от мира сего, свидетельствует о сем и одеждами своих служителей, которые как бы обязывают носителей таковых быть всегда и везде теми, кем они являются перед Богом и Церковью.
Судом постыдным осудили,
За веру в Бога – пуля в лоб.
И палачи еще шутили:
– Кого сначала шлепнуть, поп?
Решай, как скажешь, так и будет,
Тебя или сынов твоих?
– Спасибо и на этом, люди,
Меня – потом, сначала – их.
Не бойтесь, детки, смерть мгновенна,
Я отправляю вас к Христу,
Кончина за Него блаженна,
А я за вами вслед приду.
И грянул выстрел, был он меток,
Упали молча сыновья.
Отец отпел себя и деток:
– Ну вот, теперь готов и я.
За землю нечего держаться, —
Господь венцы благословил.
О, треблаженные страдальцы!
О, высота святой Любви!
1953 год, Крестовоздвиженский пер.
Слева – мой брат Эдик, справа – я
…И он не может не родиться
Сегодня 5 марта – 54-я годовщина со дня смерти Сталина. Полвека прошло, а споры о нём продолжаются с прежней силой. Мне было пять с половиной лет, жили мы на Арбате в Крестовоздвиженском переулке совсем рядом с Кремлём. Я хорошо помню тот мрачный весенний день, когда мимо нас безконечной чередой двигались мощные зилы с огромными еловыми венками в кузовах. Москва рыдала в голос. Плакал и я – не просто в подражание взрослым, а от чувства непоправимости беды в своей маленькой душе.
В телогрейке и в юбке в горошек помню маму в тот мартовский день, а на мне – шестилетием – галоши да поношенный батин ремень. Слышу возгласы: «Сталина нету!».. Слезы март прожигают насквозь. И безмолвным ручьем к сельсовету все село сиротливо стеклось. Взгляд суровый с портрета и трубку будет время отныне хранить… Я же дергаю маму за юбку: – Его будут у нас хоронить? Это небо – могильная яма, эта память мне спать не дает. Оттого я заплакал, что мама мне зажала испуганно рот…
Многие улицы были забаррикадированы грузовиками, солдатами – пытались избежать давки, но громадная толпа москвичей прорывала заслоны, и много людей было задавлено насмерть. Мой старший брат тоже умудрился пробраться под колесами машин, но что он видел, я так и не узнал.
На этой Трубной, пенящейся, страшной,
где стиснули людей грузовики,
за жизнь дрались, как будто в рукопашной,
и под ногами гибли старики.
Хрустели позвонки под каблуками.
Прозрачный сквер лежал от нас правей,
и на дыханье, ставшем облаками,
качались