– Встать, суд идет!

      Надзиратель прогуливается вокруг моего компьютера и целой коробки всякого прочего дерьма, которые стоят на полу в зале суда. Матушкиному каталогу с подштанниками выделили отдельный стол. Даже мои старые детские рисунки и те здесь; но в коробку из-под «найков» они, судя по всему, нос не сунули. У судейского озона появился нездоровый хрусткий привкус.

      – Мистер Абдини, – говорит судья, – надеюсь, ваш клиент отдает себе отчет в том, что его привлекают к суду, и я хочу обратить ваше внимание на различные основания для подачи протеста, которые могут возникнуть по ходу слушаний.

      Абдини вскидывает голову.

      – Ваша честь?

      – Дело дойдет до обвинительного акта, сэр. Может случиться и так, что вам тоже удастся принять в этом участие.

      – Мэм, – говорю я, – разрешить все это дело можно проще простого: вызвать моего свидетеля, он же мой учитель, и все…

      – Шшш, – шипит Абдини.

      – Советник, я прошу вас поставить вашего клиента в известность о том, что в данном случае он не является обвиняемым. А кроме того, указать, что суд не обязан выполнять для него работу, находящуюся в компетенции шерифа.

      На секунду она откидывается на спинку кресла, потом поворачивается к Вейн.

      – Заместитель шерифа, вы опросили свидетелей, которые могли бы дать основания для алиби?

      – Боюсь, что последний свидетель, мисс Лори-Бетлехем Доннер, скончалась сегодня утром, ваша честь.

      – Понятно. А как насчет учителя этого молодого человека?

      – Мэрион Кастетт не упоминал о том, что обвиняемый в момент трагедии находился на месте преступления.

      – Не упоминал или вы его об этом не спрашивали?

      – Лечащие врачи утверждают, что он не сможет давать свидетельских показаний вплоть до конца марта следующего года. Все, чего мы смогли от него добиться, – это несколько слов, мэм.

      – Вейн, черт вас побери. Что это были за слова.

      – Насчет второго ствола, мэм.

      – О господи.

      Вейн кивает и поджимает губы. И не может, сука, удержаться, чтобы не глянуть в мою сторону.

      – Ваша честь, мы хотели бы обсудить размер залога, – говорит Абдини.

      – Да что вы говорите, – вскидывается Вейн. – Ваша честь, этот молодой человек начал бегать от органов правосудия даже раньше, чем запахло жареным…

      Абдини вздымает руки к потолку.

      – Но этот малыш есть часть семейного коллектива, и в доме столько дорогих для него вещей – почему вы думаете, что он обязательно сбежит?

      – Это неполная семья, ваша честь. Я не вижу способа, которым одинокая женщина смогла бы подчинить своей воле мальчика-подростка.

      Ей, видимо, не доводилось наблюдать ножа в моей спине.

      – Н-да, ситуация почти трагическая, –