женщину не заменит, – Журкин надрывно засмеялся и продолжил

      легко, не скрывая отличного расположения духа, вдруг

      снизошедшего: – Путешествовать – путешествовал. Работа – есть,

      да будет еще лучше! Дом – есть! Даже собака есть. Жены вот нет. А

      времени на расцвет не так уж и много у нас остается. Да и кому я

      дряхлым стариком-то буду нужен? Разве только из-за выгоды какой.

      Как-то, знаешь, остепениться хочется. Ну, к примеру, через годик,

      свою семью завести. Вот что стало в моих планах! Не в разрез с

      работой, разумеется, – тут говоривший деловито прикашлянул и

      вздохнул. – Вот так-то переменился Гриша Журкин, сторонник

      холостяцкой жизни! Жениться хочу. Ну, с этим что-то не везет.

      Оказывается, не так-то просто на наших старых порах, мой

      любезный, влюбиться да и жениться! Не те мы уже! Не те.

      Зачерствели совсем!

      – Мерзость какая! – процедил ни с того ни с сего Филолет

      Степанович и отодвинул желеобразный нежно-розовый десерт, и,

      только секундой позже поднял глаза на Журкина, который сидел в

      недоумении. – Нет, ну ты посмотри, посмотри, что они мне

      принесли! Десерт! Какой же это, к черту, десерт! Это же в рот не

      вломишь! А ведь это еще и глотать полагается!

      – Да, подожди ты со своим десертом! – чуть раздраженно, но

      весело вмешался Журкин, которого отстранили от задушевного

      диалога. – Десерт, как десерт… Оставь его в покое. И прекрати

      трясти тарелку! Это становится невыносимо! Не понравился –

      закажи еще что-нибудь, поплотнее, нормальное на твой взгляд. А

      то! Я ему про женитьбу! Такую серьезную тему завожу, а он мне

      про десерт! Сто лет не виделись, а всё брюхо набить на уме! –

      Журкин приподнял хрупкую тарелочку, стоявшую перед

      Гомозовым, слегка тряхнул ее, от чего что-то розовое и

      желеобразное пружинисто покачалось из стороны в сторону. –

      Официант. Официант! – крикнул он, привлекая к себе внимание

      публики кафе. Тут же к нему подбежал хиленький молодой человек

      в форме, и Журкин заявил: – Достопочтенный, уберите,

      пожалуйста, это блюдо! – с явным возмущением сообщил он. – На

      моего