Не бежали впереди глашатаи с тяжелыми дубинами, пронзительно вопя: «Император!

      Император! С дороги! На колени!». Не кричали восторженно женщины: «Живи вечно

      божественное семя, наш могучий леопард!», оголяя в экстазе груди и поднимая к

      палящему солнцу на руках младенцев. Не били оглушительно в огромные барабаны

      свирепые, полуголые, иссиня-черные рабы, возвещая о том, что живое воплощение Шу

      снизошло до появления перед своими подданными. Не было этого ничего. А было только

      стремительное и сосредоточенное движение боевой колесницы, которой сам, без возницы

      правил самодержавный владыка Империи Тукан Император Санахт I.

      Колесница, в которую были впряжены два быстроногих, громадных осла белой масти, управляемая умелой и тяжелой рукой, неслась по песчаной кромке Великой Зелени к

      боевой галере, бросившей якорь в ста имперских локтях от берега. Следом за колесницей

      Императора, так же стремительно, двигались боевые колесницы только его ближайших

      друзей.

      Рванув вожжи, да так, что ослы встали на дыбы, Санахт резко остановил повозку. Вслед за

      Императором, так же резко остановились и его друзья. Одним проворным движением, не

      смотря на тяжесть бронзовых доспехов, Самодержец спрыгнул с кузова, бросил вожжи и

      стрекало подбежавшему воину и быстрым, широким шагом направился к поджидавшей

      его большой лодке, в которой не было гребцов. Запрыгнув в нее, он одной рукой поднял

      тяжелое весло над головой и нетерпеливо крикнул своим спутникам:

      – Я что, должен вас сидеть и ждать, как гусыня на яйцах?

      Его друзья, весело смеясь, подбежали и тоже запрыгнули в лодку. Вся компания

      расхватала весла, и лодка стремительно ринулась к боевой галере. Делая очередной

      гребок, Император склонился к уху сидящего рядом с ним воина в доспехах из тисненой

      кожи песчаного буйвола:

      – Ты строго проследил за выполнением моего приказа, Амен?

      Воин тихо ответил:

      – Да, Санахт. Ни одного жреца рядом на день пути…

      А приказ Императора был строг и однозначен: «Никакой помпы и славословий. Никаких

      лишних глаз». Из-за этого, выезд из Хут-Ка – нынешней столицы Империи Тукан, был

      произведен внезапно и ночью четыре дня тому назад, а место, где бросила якорь боевая

      галера, на две тысячи имперских локтей было оцеплено личной охраной Самодержца.

      Официальная версия отбытия Санахта гласила: «Владыка впал в печаль. В сильную

      печаль. Воплощение божественного Шу будет утешаться охотой на леопардов и пирами

      со друзьями в объятиях девственниц из Сарепты и мальчиков из Димашка. Присутствие

      жрецов, столпов государства, на этой охоте и пирах – будет тяготить Императора, и

      мешать отвлечься». Для большей доходчивости, каждому жрецу, по традиции входящему

      в окружение владыки, вместе со свитком из особой, «императорской» хлопковой бумаги, в котором говорилось о причине отъезда Санахта, прилагался остро отточенный

      бронзовый нож. На его лезвии умелой рукой дворцового оружейника была выгравирована

      надпись: «Воля воплощения Шу – священна. За ослушание – смерть».

      Однако жрецы не были бы жрецами, если бы они не имели глаз и ушей среди самых

      близких друзей Владыки. Поэтому в этот же вечер, вместе с караваном, ушедшим за

      провизией в Хут-Ка, несколько человек, совершенно незнакомых друг с другом, везли с

      собой маленькие листки, на которых коротко описывалось, чем занимается Император.

      Через пять дней эти листки оказались в руках жрецов главных храмов столицы Тукана.

      Почти все они, прочитав послание, просто пожали плечами на очередное чудачество

      самодержца. Ну, подумаешь, устроил очередную оргию на боевой галере с друзьями. Ему

      самое время сейчас беситься. Молод Владыка и кровь горячая. Пожали и забыли, занявшись более насущными делами по управлению государством.

      Только два человека в Хут– Ка– верховный жрец храма Тира – Нахти, и верховный жрец

      храма Бога смерти Сешта – Ако, прочитав послание, стали немедленно действовать.

      Нахти доподлинно знал, зачем на берегу, напротив места отплытия боевой галеры

      приказал вкопать Санахт гладко выструганный столб высотой в двадцать ксилонов из

      либанского кедра и аккуратно разметить его красной и белой красками. И почему галера, взяв курс на север, отплыв