Небо на троих (сборник). Сергей Филатов
Читать онлайн книгу.
чтобы не переживал: кости есть – мясо нарастёт. А, уходя, отдал матери свёрток. Сказал: «Потом посмотришь». Когда мать развернула, в свертке оказался отцов костюм, туфли и фуражка, завёрнутые в ту же самую тряпку…»
Чечен
рассказ
Посвящаю моему отчиму…
Отпевая, батюшка сильно кашлял, глухо, откуда-то точно из глубины грудины, оттого сбивался в самых неожиданных местах молитвы, краснел, морщился, будто досадовал на себя, но всё же мужественно пересиливал в себе простуду и продолжал исполнять свой долг: «Картина земной жизни человека, предстоящего… к-ха, к-ха… перед лицом смерти, поистине… к-ха, к-ха… выглядит мрачной и… к-ха, к-ха… почти безысходной…».
Отпевали Максима – двадцатилетнего парня, с рождения больного детским церебральным параличом. Собственно и этим, своим совсем не долгосрочным пребыванием на земле, он обязан был своим деду и бабке, которые все двадцать лет кормили его, буквально с ложечки, купали, каждый раз точно новорожденного, и даже пытались научить читать и считать. А он сидел в своём инвалидном кресле, не говорил, г-гыкал, так реагируя на те, или иные их слова и поступки, иногда радостно широко улыбался, иногда хмурился сердито, и временами отчаянно жестикулировал руками, точно пытаясь что-то им объяснить.
Буквально несколько месяцев тому назад, после перенесенного воспаления лёгких, Максим слёг, и всё это время в кресло его почти не усаживали, он лежал, практически ничего не кушая. Если и удавалось бабушке каким-то немыслимым образом что-то скормить ему, буквально через пять минут парня рвало, и всё съеденное выходило наружу. Видимо, все мышцы парня настолько ослабли за время болезни, что желудок просто отказывался работать, Максим похудел почти вдвое, лицо его страшно осунулось, точно всё целиком ввалилось вовнутрь, только нос и надбровные дуги выпирали далеко вперёд и как-то нелепо торчали тремя колышками небритые усы и тонкая, очень похожая на чеховскую, интеллигентская бородка.
Месяцы эти не прошли бесследно и для деда с бабкой, они настолько намучались с больным внуком, что оба сгорбились и выглядели усталыми и похудевшими. Теперь они стояли у гроба вместе с другими родственниками, держали как все в руках свечи, крестились, устало и отрешённо.
Дед – чеченец по национальности – человек не воцерковленный, даже более того не крещённый – осенял себя крестным знамением крайне неумело, неправильно, делал это впервые в жизни, но все присутствующие тактично старались этого не замечать. Он держал свечу в правой руке, при этом пытаясь перекреститься левой, впрочем и это получалось как-то культяписто, без всякого соответствия серьёзности момента. Одна молодая родственница, стоявшая рядом, шёпотом подсказала деду:
– Иса Усманович, свечку-то в левую руку возьмите, а креститесь – правой. Тремя пальцами, сверху – вниз, справа – налево…
Он машинально кивнул, понял – не понял ли, но переложил свечу в левую руку, сжал большой, указательный и средний пальцы и перекрестился.
«…и