– Поднимайся.

      Те же слова она когда-то слышала из других уст, и звучали они совсем по-другому.

      Над ней стоял Кэрн, и его поганое лицо кривилось в ухмылке. Глаза дико сверкали…

      Он начал отстегивать цепи. Аэлина лежала не шевелясь.

      В помещение ввалились караульные. Фенрис зарычал.

      У нее распирало все тело. В голове безжалостно стучал молот. Все это было хуже костоломных орудий, прицепленных к поясу Кэрна.

      – Маэва приказала переправить тебя кое-куда, – объявил он, и неистовый блеск в его глазах сделался еще ярче.

      Подняв Аэлину, Кэрн понес ее к ящику, но не опустил, а бросил, отчего цепи лязгнули, больно врезавшись в тело и затылок. Из глаз брызнули слезы. Аэлина собралась ударить его, но крышка шумно захлопнулась.

      Аэлину окружила темнота: жаркая, тесная. Внешнее давление было сродни тому, что терзало ее изнутри.

      – Морат вновь ползет к нашим берегам, а потому дожидаться возвращения Маэвы ты будешь в более надежном месте, – с издевкой объявил Кэрн.

      Караульные подняли ящик, кряхтя под его тяжестью. Аэлина дернулась, закусила губу.

      – Мне, конечно, ровным счетом плевать на то, что тебя ждет, когда Маэва вернется с новым ожерельем для твоей шейки. А пока… Она велела не давать тебе скучать. Я не подведу свою королеву. Как-никак это наши последние денечки приятных развлечений, пока внутри тебя не появится новый дружок.

      От ужаса у Аэлины свело живот, и это немного ослабило давление.

      Когда-то она учила молодую целительницу обороняться, втолковывая той главное правило: не допускать, чтобы тебя силой или хитростью увлекли в другое место. В обычных схватках это означало, что нападавшие решили тебя убить и нужно дать им последний бой.

      Но тогда речь шла всего лишь о пьяных наемниках. А тут, когда для тебя везут каменный ошейник и с каждым днем он все ближе и ближе к твоей шее…

      Одно было ей понятно: Кэрн ее не убьет, поскольку