Введение в литературную герменевтику. Теория и практика. Екатерина Ляпушкина
Читать онлайн книгу.
знание, ее нельзя постичь рационально, но можно лишь «прозреть», почувствовать, мгновенно пережить, то каким образом удостовериться в том, что истина действительно свершается, или в том, что то, что свершается в момент восприятия искусства, и есть истина? В герменевтической системе Хайдеггера ответ на этот вопрос существует. Но поскольку для Хайдеггера сам вопрос носит не гносеологический характер, то и ответ на него не может предстать как некий гносеологический вывод.
Хайдеггера интересует не критерий достоверности и истинности какого бы то ни было окончательного результата познания. Его интересует условие, обеспечивающее возможность свершения истины, то есть гарант такой возможности. И этот гарант, по мысли философа, есть – он коренится в существе тех отношений, которые возникают между интерпретатором и интерпретируемым произведением. Только в том случае, если эти отношения носят подлинно герменевтический характер, от них можно ожидать и подлинного результата – свершения истины. В данном случае особенно важно помнить, что «герменевтическое» для Хайдеггера значит не только «толкующее», «истолковывающее», но прежде всего – «несущее весть», «извещающее». То есть результатом встречи интерпретатора и интерпретируемого произведения должна стать весть, открытие вести.
Момент встречи ни в коем случае не подразумевает узнавания (в значении идентификации), или подтверждения, того, что уже заранее, до встречи, было известно, – в этом случае никакого свершения истины произойти не может. Встреча оказывается плодотворной – для обеих сторон – только тогда, когда она обнаруживает нечто, до сих пор сокрытое и выявляемое только теперь именно благодаря этой встрече. То, каким образом это «нечто», которое и есть весть, обнаруживает и выявляет себя, Хайдеггер объясняет, обращаясь к гуссерлевской категории «горизонт».
И интерпретатор, и интерпретируемый текст обладают каждый своим горизонтом – нетематизированным смысловым потенциалом. Обращение интерпретатора к тексту есть не что иное, как начало движения его горизонта навстречу горизонту текста, то есть этим обращением как раз и задается само движение. В свою очередь, текст, откликаясь на проявленное к нему внимание, тем самым начинает разворачивать собственный смысловой горизонт в направлении обращенного к нему со стороны интерпретатора «запроса». В результате такого встречного движения горизонты обеих участвующих в диалоге сторон сливаются, образуя определенный общий горизонт, который принадлежит уже и интерпретатору, и интерпретируемому тексту вместе, но ни одному из них по отдельности, вне их диалога.
Итак, условием, при котором встреча двух горизонтов может обернуться открытием вести (то есть возникновением некоторого третьего, которое не есть ни один из участников диалога, но есть результат этого диалога), является изначальное несовпадение горизонта интерпретатора с горизонтом интерпретируемого текста. «Инакость» текста