Кроме дизелистов остатки находящейся в наряде радиотехнической батареи составляли, лишь по штату в ней числящийся Григорянц, рядовой Ламников, бывший челябинский радиолюбитель и радиохулиган. Ламников оборудовал радиомакет в учебном классе и потому его временно освобождили от нарядов. Не попал в этот день в наряд и рядовой Лавриненко, оператор РЛС, выпускник Житомирского политеха.

      Сразу трех выпускников этого ВУЗа, ввиду отсутствия в нем военной кафедры судьба обрекла на солдатскую службу рядовыми именно здесь. Ратников за все свои офицерские годы помнил единицы солдат, которых мог характеризовать словами: положительный во всех отношениях. Ничего удивительного, очень хороших, как и очень плохих – единицы, основную массу человечества составляют люди, в которых сочетаются, как положительные, так и отрицательные качества. К таким единицам абсолютно положительных людей относился Алексей Лавриненко. Умница, добрый, отзывчивый, скромный, в то же время активист в лучшем смысле этого слова, редчайший экземпляр комсомольского вожака со стажем, при этом совершенно не обладавшего качествами рвача и карьериста. Старше всех в казарме по возрасту, Алексей отличался спокойным уравновешенным характером и, несмотря на свое образование, не гнушался делать «черную» работу и естественно пользовался всеобщим уважением. Полгода назад он возглавил комитет комсомола дивизиона, причем наотрез отказался от заигрывания с замполитом, который надеялся, что он, как и большинство предыдущих секретарей, будет информировать его про «настроения» среди личного состава. Лавриненко в Житомире ждала жена и 2-х годовалая дочка, что опять же говорило о нем как о крепко стоящем на ногах семейном мужике.

      В последние годы в дивизионе сложилась невиданная ранее ситуация. Никогда раньше не призывалось такого количества солдат с институтским образованием, или недоучившихся студентов. С другой стороны, все больше солдат представляли южные республики, и те призывники, напротив, отличались, за редким исключением, слабой общей и особенно технической грамотностью, не исключая и тех, кто заканчивал тамошние республиканские институты и техникумы. Ратников старался не допустить возможных на этой почве трений, пресекал слова-оскорбления типа «чурка нерусская» и т.п. Но проблемы, тем не менее, все множились. Положение усугубляла и позиция отдельных офицеров, экстремизм одних и полное равнодушие, или пофигизм других.

      Ратникова, конечно, нельзя было отнести к тем немногим носителям «активной жизненной позиции» для которых «все вокруг наше». Понятие «мое» он никогда ни с чем не путал, но вместе с «его» домом, «его» семьей, был еще и «его» дивизион.