День клонился к вечеру, но мальчишки плавали наперегонки, не зная устали и не думая о времени. Угомонившись, наконец, повылезали на берег, отдыхая и дрожа от холода. Греясь на песочке.

      – Здорово ты по-чувашски лопочешь, где научился? – Симаку интересно было знать, остальным тоже.

      – Я же в Чебоксарах жил с родителями, там чувашей много.

      Удовлетворённые ответом, мальчишки огляделись и вдруг увидели мужчину с женским лицом, пришедшего искупаться. Он разделся и остался в мужских трусах, а на груди его красовался женский лифчик.

      Мальчишки замерли, разглядывая его, словно пришельца из космоса.

      – Это Иван Иваныч – Марь Ивановна, мне братан говорил, что он гер-ма-фро-дит, – почему-то шёпотом проинформировал друзей Симак.

      Мальчишки недоверчиво переглянулись, и Симак загорячился, поясняя:

      – Он наполовину мужик, наполовину баба, а в паспорте у него записано, что он Иван Иваныч. Верно говорю, век мне воли не видать!

      Это было убедительно, но Васька всё же спросил, уточняя:

      – А ты сам паспорт его видел?

      – Братан мой видел, а он скажет – не соврёт.

      Мальчишки молча понаблюдали, как Иван Иваныч искупался, плавая по-женски, лягушкой, и вышел на берег, отдыхая. Посмотрел подозрительно в их сторону, и Ваньку снова словно прорвало:

      – Иван Иваныч, покажи Марь Ивановну! – истошно заорал он под смешки развеселившихся, было, приятелей.

      – Я вам сейчас Иван Иваныча покажу, оглоеды! – Иван Иваныч надел галифе и направился в сторону мальчишек, грозя жилистым кулаком, но они разом снялись с места и помчались вверх по переулку, сопровождаемые грубым мужским матом, исполненным женским голосом Иван Иваныча.