Жильцы сгоревшего дома были переселены в пустовавшее здание почтамта. Всего было пять семейств: Градусова, того самого инженера, о котором говорил посетивший меня человечек, и четырех других. Тут был и рабочий пивоваренного завода Соломин, и пианист Приорин, и та самая Елизавета Львовна, на которую ссылался таинственный человек.

      Конечно, никто из них даже и не слышал ни о каких «привидениях». На мой вопрос, кто из них жил в той стороне дома, где произошел взрыв и откуда начался пожар, жильцы ответили: «Никто», а инженер Градусов удивленно сказал:

      – Разве товарищу полковнику неизвестно, что вся передняя половина дома, начиная с парадного и включая большой зал, то есть центр здания, пустовала?

      – Почему пустовала?

      – До прихода наших войск там находился немецкий офицерский изолятор, и, хотя официально это не было известно, мы, жильцы, знали об этом.

      – Как же немцы разрешили посторонним жить в том доме?

      – А мы жили с другой стороны, отделенные глухой стеной от изолятора. Дом этот некогда принадлежал купцу Тестову, и купец своеобразно построил этот дом. Переднюю сторону он вывел фасадом на улицу, с парадным подъездом, с колоннами и львами, с просторными комнатами, большим залом, с паркетом и высокими окнами… То есть для себя. Для прислуги же и для сдачи в наем он отвел вторую, заднюю часть дома, совершенно изолированную от первой, с отдельным ходом, со своим двором. Поэтому нас и не тронули немцы. Вот приблизительный план этого дома… – И он быстро набросал его на бумаге.

      – Но кое-кого вы все-таки видели?

      – Конечно, – зашумели жильцы, – и больных, и врачей некоторых…

      – А не встречали вы когда-либо маленького роста, невзрачного человека, отлично говорящего по-русски?

      Жильцы задумались, потом Елизавета Львовна, а затем и остальные покачали головами.

      – По-русски некоторые говорили, но мужчины такого не было.

      – А женщины?

      – Была одна, врач, но она давно уехала отсюда… да и та, кажется, была не немка: не то полька, не то чешка, – сказал Градусов.

      – Немка, – решительно сказала Елизавета Львовна, – только она родилась в России и долго прожила в Польше. Воспитанная дама с хорошими манерами и очень неплохо говорила по-русски, но она не уехала, недели три назад она ненадолго приезжала…

      – А вы помните ее внешность? – спросил я.

      – Ну, как же! Невысокая, полная, с приятным лицом и темными глазами.

      – Спасибо, прошу извинить за беспокойство, – поднимаясь, сказал я.

      – Товарищ полковник, – просительным тоном сказал Градусов, – от лица, так сказать, коллектива я обращаюсь к вам… нельзя ли просить об одном очень большом для нас одолжении?..

      Жильцы закивали головами.

      – …Здесь есть несколько никем не занятых домов. Можно ли нам, с вашего разрешения, перебраться в один из них. Почтамт и велик, и неприспособлен для жилья.

      – Отчего