Расположение в домах и деревьях. Аркадий Драгомощенко
Читать онлайн книгу.
уходишь, приходишь, ложишься и просыпаешься – голуби в голубом мраке рассвета клокочут; шорохи, стоны, голоса спящих, двор. Голоса на стенах, льнут к камню плющ и дикий виноград; подымаешься, завтракаешь, втискиваешься в автобус.
А вообще, дела ничего. Нормально дела. Вот в комнате подмету, пыль с книжек сдую. Скажите на милость: серое небо, Аустерлиц, наедине с небом, альпинизм… «я слово позабыл, что я хотел сказать».
Подметаю в комнате и думаю о сегодня. Вероятней всего, что я не просто живу, но и хожу на работу, то есть делаю и то, и другое на протяжении определённого отрезка времени для того, чтобы получить за то и другое деньги, которые (в промежуток времени по длине почти такой же) я могу отдать за то, чтобы утром проснуться, выпить чашку чая, втиснуться в автобус.
Господи, а если меня спросят, что я делаю на работе? Я ведь не смогу ответить. Но мысли заняты другим: обугленной картинкой, на которой горячее небо, камень, спутанная сухая трава и ящерица.
История, которая, несмотря на все усилия, не начинается (мысли заняты не происходящей историей), и уже сказано, однажды утром я сел и быстро-быстро, изменяя почеркдо неузнаваемости, исписал страницу. Справа на стене была торопливо-пьяная надпись: отец мой и в самом деле полковник.
Я её сделал гораздо раньше. Слева от меня окно. Об окне мы уже говорили. Накрапывал дождь.
Каждому необходимо избыть неизмеримый груз знаний, которыми он наделён до такой степени, что совершенно безболезненно может прекратить разговаривать.
Речь бессильна вместить в себя наше неизмеримое знание и потому самоустраняется. Остаётся то, что называется языком – влажная бесформенная масса, обожжённая мычанием и стоном, исторгнутыми горлом из живота. Или из души. Из души лучше, легче, вразумительней.
Вот выпьем и пойдём одновременно по солнцу и по тени, уменьшаясь и возвеличиваясь, уходя и в то же время возвращаясь. Более того, постепенно учишься ещё большему: хочется пить – пьёшь. Не хочется – не пьёшь. Но как всё перепуталось! Как запутано. И всё реже и реже… Невольно приходит на ум откровение одного монаха.
Праведник, он на склоне лет записал примерно следующее:
«Будда учил людей, что если соприкоснёшься с вещью, не прикрепляйся к ней близко. Значит, и то, что я теперь люблю вот эту хижину из соломы, – сетует монах, – уже есть грех? Значит, и то, что привержен к уединению – уже преграда на Пути!»
Бедный, бедный монах! Заметьте, как просто и изысканно его рассуждение. И безо всякого злорадства говорю: поистине он добрался до сути вещей. Наступает время, когда самая горькая нищета может стать и становится бесценным сокровищем. И с не меньшим ожесточением, исступлением, конечно, иным, но всё равно таким, приходится его отстаивать, как если бы за спиной – и любовь, и дети, и Бог, и сокровища Махараджи!
Что остаётся на долю совершенномудрого? Погрузиться в пучины греха, народить детей, выиграть в лотерею десять раз кряду?
Теперь и я, пытаясь не искажать собой извечный