…День казался бесконечным, стрелки часов на стене кабинета почти не двигались, отсчитывая каждую минуту, словно столетие. Зоечка автоматически совершала заученные привычные действия, говорила какие-то слова, поправляла очередного ученика, но мысленно оставалась там, где была Ксана – в своей квартире. На душе было нестерпимо тяжело – так тяжело, будто она снова неудержимо теряла что-то очень ценное, единственное родное, что у неё ещё присутствовало от прошлой жизни. Любимая Александра находилась в безвыходном положении, Зоя даже приготовилась вместе с ней идти в тюрьму. Только Бегемота было очень жаль. Старый котище был неповоротлив, тугоух, нуждался в ее уходе и защите.

      Ощущение беды было настолько острым, что Зоечка то и дело с силой сжимала челюсти – так, что скоро начали болеть зубы. Что делать, где искать выход? Она каждую минуту задавала себе эти вопросы только затем, чтобы не чувствовать, как проваливается в полное отчаяние. Ей казалось, что если она не будет себя спрашивать (а вдруг внезапно снизойдёт озарение?) сразу начнёт сходить с ума, случившееся было не по силам. С внезапной смертью Ксаны ещё можно было бы как-то смириться, но обвинение в убийстве, суд, тюрьма – всё это было гораздо мучительнее и позорнее смерти.