Странная она, все парни в нее втюрены, просто не признаются никому, но я-то знаю, что это так. А этот спор. Самый что ни на есть глупейшая наша выходка. Просто мы тем самым хотели показать свое равнодушие к ней. Она хорошая девчонка. Просто ни с кем конкретно не дружила. Это, наверное, бесило всех. И меня тоже. Кто-то сказал, что каждую девчонку можно охмурить. Кто-то не согласился, но в конечном счете сошлись во мнении, что и Екатерину можно уломать. Чего ломать? Но моя глупая храбрость толкнула сказать, что девчонки готовы сбросить с себя все, лишь бы показать свое тело, но вот только боятся этого делать. Они знали, что я сегодня пойду с ней на косу, и заставили поспорить, что смогу уговорить Екатерину раздеться догола.

      Глупо, все было глупо. Но вот она стоит в десяти метрах от меня совершенно обнаженная, и я ничего не могу поделать с собой. Она красивая, даже больше чем красивая. А ведь я не уговаривал ее, просто рассказал о споре. И несмотря на всю глупость ситуации, в душе я рад этому. Я вижу ее. Вижу то, что не видят другие. Я один могу на нее смотреть, от этого мое сердце так сильно бьется, что даже в глазах темнеет. Трясу головой, сбрасываю пелену с глаз, искры, вспышка, с трудом вижу все перед собой.

      Впереди было чистое поле, которое посередине разрезал глубокий овраг, и кудрявые кусты росли по его краям. Странно. Поле разделено прямо посередине, и такой ровной линией, будто овраг специально сделали. Шагнул вперед. Екатерины не было видно, она, наверное, ушла к реке. Я чувствовал влажный запах от берега, а потом побежал.

      Она сидела на корточках у реки, накинув на плечи рубашку и водила пальцем по песку. Я не стал подходить к ней, а сел чуть поодаль. Екатерина сидела почти не шевелясь, только волосы развивались по ветру. Дунул ветерок, ее шляпа слетела и упала рядом с ней, но она не обратила на это внимание, а продолжала сидеть и что-то писать на песке. Я встал.

      Наверное, почувствовав мое приближение. Екатерина соскочила на ноги, носком